Афанасий Никитин

Теперь уже не Вологда, а Тверь стала «центром поддержки» московского князя. Василий Темный и по-прежнему верные ему тверичи двинулись на Углич, где продолжали поддерживать Дмитрия. Неделю Василий простоял у городских стен, но Углича не взял. Тогда на выручку своему союзнику пришел Борис Александрович, который «послал ему пушки бити город». Как только тверские артиллеристы навели свои пушки на крепостные стены Углича и дали залп, угличане немедленно сдались. В благодарность за помощь Василий Темный вернул своему свату Борису Ржев (который до сих пор входит в состав Тверской области и является вторым по численности населения городом региона).

Здесь следует упомянуть, что осенью 1452 года тверской князь тоже решил жениться. Он отправил послов в Суздаль и обручился с дочерью тамошнего князя Александра – ее, как и первую жену князя, звали Настасья. Перед рождением ее первого сына Михаила, последнего правителя Тверского княжества (о чем, конечно, никто еще не знал), Твери достигло страшное известие: 29 мая 1453 года турки взяли Константинополь после полуторамесячной изнурительной осады. Исчезла одна из величайших мировых империй, рухнул оплот православия, погибла духовная родина русского народа. В одночасье Русь осиротела. Конечно, в Москве знали о плачевном состоянии Византии в последние годы (да что там – века) ее существования. Известно, что и Василий Темный, и Борис Александрович посылали деньги византийскому императору, но спасти обреченную империю были уже не в силах.

Крушение Византии поразило русских людей. Отныне Русь была обречена на церковно-культурное одиночество в окружении враждебных ей «папистов» (католиков), «люторов» (лютеран), «агарян» (мусульман) и идолопоклонников. Оборванные корни культуры, осквернение превращенной в мечеть величайшей святыни восточного православия – храма Святой Софии – всё это не прошло даром для сознания русских людей, усилило у них ощущение изоляции, горделивое сознание своего избранничества. Теперь они думали, что великое греческое царство пало от рук «агарян» за свои грехи и что Бог возложил миссию спасения христианского мира от наступающего Антихриста на Русь – последнее православное царство. Именно тогда в Москве впервые заговорили о Москве как о последнем оплоте истинной веры, именно тогда московский князь Василий II впервые стал называть себя царем – по примеру византийских базилевсов, цезарей Второго Рима. В церковных «житиях» его именовали царем, намекая на высокую миссию защитника православия, с соответствующими эпитетами («белый царь всея Руси», «великодержавный царь Руский», «благоразумный царь»). Так к нему перешел титул, которым прежде на Руси называли только хана Золотой Орды.

Однако историк Павел Иванов обращает внимание на то, что падение Константинополя в Москве, Твери, Новгороде было воспринято как тяжелый удар, но не как трагедия. «Да, с одной стороны рухнул один из центров православия, главный оплот православной веры в Европе, – говорит Иванов. – Но русские не очень-то сочувствовали грекам. И прежде всего из-за Флорентийской унии, которую они воспринимали как предательство веры, как вероотступничество».

Об этой унии надо сказать буквально несколько слов. Не секрет, что католическая церковь пыталась втянуть наших предков в сферу своего влияния на протяжении всей отечественной истории. Особенно усердно зазывали они Русь в объятия Рима в годы тяжелых испытаний. Всем известны попытки римских пап обратить в католичество Александра Невского, Даниила Галицкого, других князей эпохи монгольского нашествия.

Не стал исключением и XV век. Византийская империя неумолимо клонилась к закату. Турки, объединенные династией Османов, все ближе подбирались к Константинополю. Греки теряли одну провинцию за другой. Поэтому, когда византийский император обратился за помощью к христианскому Западу, римская курия поняла: этот шанс может оказаться последним. Условием любой помощи стало объединение восточной и западной церквей. Обе стороны понимали, что предстоит сложный путь проведения церковных соборов. Учитывая, что участниками объединительного собора могли быть только архиереи подчиненных Константинопольскому патриарху епархий в Византии и за ее пределами, решено было обеспечить назначение на епископские кафедры лиц, безусловно поддерживающих объединение церквей. Поэтому, когда в конце 1436 года в Константинополь для поставления на русскую митрополию прибыл посланный великим князем Василием рязанский митрополит Иона, «совершенно внезапно» оказалось, что у Руси уже есть новый митрополит – грек Исидор.