Афера. Роман о мобильных махинациях

Нет-нет! Такого не бывает! Невозможно, чтобы человек – здоровый и молодой – был аутсайдером в сексе. Просто он еще не встретил «своего» человека. Того особенного, с которым секс будет столь иссушающе прекрасен, как неисчерпаемый колодец посреди пустыни: выпил его до дна, ан глядишь он уже вновь наполнен до краев и ждет, щедро делясь жизнью со скитальцем, наконец-то обретшим то, что ему посчастливилось найти. Если секс с тем, кого вы опрометчиво считаете спутником жизни, не доставляет вам того невероятного наслаждения, которое он должен доставлять, то этот человек никакой не спутник, а временно идущий рядом субъект, к которому у вас нет подлинных, глубоких чувств. А раз так, то самое время удариться в поиски «своего» человека, найти его и бросить субъекта. Не то вся жизнь пройдет не то чтобы напрасно, но все же не так, как могла бы пройти. Чертов секс стоит того, чтобы хоть раз попробовать, каким он должен быть на самом деле, а попробовав, уже никогда не забывать об этом. Да и не получится. Воспоминание о лучшем сексе в жизни будут возвращаться вновь и вновь, бередя и тревожа душу. Это словно ветер дальних странствий. Кто хоть раз отведал его вкус, никогда уже не остановится.

Они сделали нечто невероятно важное и вместе с тем весьма удобное. Они прошли весь тот путь, что обычно занимает время, пусть и незначительное, но если тратить его в счет драгоценных мгновений наедине, вдалеке от дома, нелюбимого мужа и соглядатаев, то все же куда лучше было бы улететь из Москвы, оставив здесь все эти условности, недомолвки…

– Черт побери, – выругался Картье отнюдь не по поводу засевшей в ухе воды, – потерять столько времени и в результате потерять все, даже собственные тапки! Да что тапки… Дочь я потерял. Представляю себе, как этот презерватив набитый арахисом, по имени Вадим будет воспитывать мою дочь.

Он отвратительно ругнулся, ударил кулаком в хлипкую дверь ванной и тотчас услышал по другую сторону мамин испуганный голос:

– Витенька?! Ты что там, упал?

– Нет, мамуль, наоборот. Начал подниматься, – со смехом ответил Картье, настроение которого в последнее время менялось каждые пять минут. Его то вздергивало волшебное чувство новой любви, то душили прежние обиды. Еще слишком мало времени прошло, еще очень сильно было чувство унижения, с которым теперь ему было вовсе невозможно уживаться. Если бы жизнь его не взмыла вверх так скоро, то, возможно, что Картье смягчился бы, исправленный новым большим чувством, но вышло, как вышло, и контраст событий, что наступили в его жизни, вызывали у него дискомфорт. Этакий слоган водки «Smirnoff», тот самый первый ролик с рестораном и пантерой, когда еще разрешено было рекламировать адскую влагу на телевидении: «Почувствуйте разницу».

– Сука, – веско приложил Витя, – сука ненавистная. Ободрала меня, как лось осинку по весне, ничего не оставила.

Он уже думал, что у них с Леной могла бы получиться семья. Именно получиться, состояться! И было бы в этой семье счастье, и детский веселый смех, и дружные застолья на веранде их загородного дома, и… Но как долго теперь идти к этому! Ведь коли она разведется со Штукиным, тот вряд ли загорится желанием отписать бывшей жене половину имущества. Ведь наверняка все на офшорах, недвижимость оформлена черт знает на кого, и не сыскать концов. Нет, ничего не даст. Да и не должен он ничего давать. С какой стати? Наживал, не спал ночей, а здесь ему говорят «отдай-ка».

– Все забрали, – сокрушался Виктор. – А на что я ей без лавандоса? Куда я ее приведу, к маме, что ли? Черт, черт, черт! Вот они, мужские комплексы. Их всего-то два: пустой кошелек и плохонькая, простатитная эрекция. Что мне делать? С эрекцией, судя по всему, все в порядке. Могу давать фору порноактерам. – Он несколько самодовольно хмыкнул. – А деньги нужны срочно и в большом количестве.

Здесь он вспомнил про «I-mode» и крепко сжал подбородок двумя пальцами, отпустил, и осталось два красных пятна. «I-mode» был его надеждой. Главное – как следует обработать узкоглазых.

В детстве Картье бредил всей этой японской героикой: ниндзя, карате, кодекс самурая. «Всем сердцем я чту, отдыхая в полуденный зной, людей на полях» – самый циничный Хоку всех времен.

– У меня получится. У меня все получится, – в который уже раз начал он убеждать себя, глядя в зеркало и по-волчьи скалясь. – Посмотрим, посмотрим. Главное, повежливей с ними, они недоверчивы и непонятны, словно марсиане, но ценят тупую почтительность и лицемерное уважение. Это я могу. Я им исполню, мать их. Я и сам самурай. Корпоративный.