Аферист

— Сережа, сейчас я скажу, а ты запомнишь или запишешь, потому что второй раз могу и не вспомнить, — я проводил глазами неизвестно откуда появившийся увесистый блокнот и карадаш, — аспирин, это ацетилсалициловая кислота. Жаропонижающее и болеутоляющие средство. Получается из салициловой кислоты путем воздействия уксусного ангидрида. Та, в свою очередь, получается из салицилатов путем воздействия серной кислотой. Подробностей не помню.

— Салицилаты — из ивовой коры?

— Конечно. Только порошки кушать неудобно. Можно их поместить дозировано в желатиновую капсулу или спрессовать с наполнителем, получатся капсулы и таблетки.

— А ангидрид?

— Не помню. Уксусная кислота без водорода? Не спрашивай пока.

— И что можно лечить?

— Все лихорадки, ревматизм, воспаления мышц и суставов. Кровь разжижает еще.

— Какие у тебя ассоциации при этом воспоминании? Китайская пагода, джунгли, буддийские храмы?

У меня перед глазами девяностые годы. Лечить не чем, есть тоже нечего. Медсестра делится рецептом котлет. Надо запарить овсяные хлопья, замешать их на курином кубике и жарить. В амбулатории из лекарств только йод и аспирин. Остальное покупают сами.

— Неясные образы какие-то, — наклонил я голову на бок.

— Это ничего, все идет хорошо. У меня есть давний приятель в Кологриве, страстный химик. Мы можем пригласить его к нам. Состояние его сейчас бедственное. Уверен, не откажется.

— Конечно. Дело не такое сложное, но им надо заниматься. Химик потребуется, и не один. У вдовы место есть. На первых порах там поживет.

— Я очень рад твоей поддержке. Про перекись водорода все записано. Работы для него много.

— Мы же братья, — напоминаю я, — да не простые. Как я могу тебя не поддержать?

Глава 9

Августовское ночное небо чертят метеориты. Персеиды. У Алены сегодня День Рождения. Отмечать его тут не принято. На именины подарок могут подарить, но чтоб широко праздновать, такого в крестьянских семьях нет. Я подарил шкатулку с разными хитрыми отделениями. Будет свои девчачьи сокровища хранить.

И все же отметили. Собрались узким кругом. Домна пришла, ей передали наше приглашение. Заодно со всеми познакомилась. Одной в лесу скучно. Жизнь бурлит и все мимо.

Накрыли стол. Соленая рыба, окорока, ветчина, икра красная. Я еще пошутил на счет баклажанной. Не поняли и обещали приготовить, как рецепт узнают. И, конечно же, пироги с самой разной начинкой. Закрытые — прикусывать уху, которая из куры готовится, открытые, сладкие. Спиртное тоже пирогом заедают. После двух бутылок наливки все стали на одной волне и разговоры пошли.

Я не пил совсем. Боюсь. В сложной обстановке жизнь приучила быть трезвым. А тут она всегда сложная. Другие понятия, отношения. Тяжело мне. Чувствую себя Штирлицем. Только я не приспособлен к таким длительным внедрениям. Тянет побыть собой. А люди чувствуют недосказанность. Обладание информацией у другого считать может любой — по глазам видно, знает человек что-то или нет. И по мне видят. А я что сделаю? Но эти люди стали для меня близкими. Обманывать их не хочу. Поэтому возникает внутренний конфликт, который приведет к неврозу рано или поздно. Вон, и Сергей — воспринимает меня, как брата, но полного понимания между нами нет.

Домна быстро нашла общие темы с доктором. Обсуждают обезболивание при операциях. У нее тоже есть опыт лечения травм, правда, не хирургический. Тоже требуется обезболивание. А вот не принимает Сергей Павлович курение порошка из корней багульника, вымоченного в отваре маковой соломы в качестве такого средства. Эфир проще. Тянет поучаствовать.

Я вышел воздухом подышать. Звезды такие же, как тысячу лет назад. И тысячу лет вперед. Ветер легкий нагнал маленькую тучку на Млечный Путь. Надо мне к каким-то краям подходить. Невозможно в таком подвешенном состоянии. Если бы на внедрении к бандосам, тогда понятно, чего ради муки, а то ж среди своих. Слишком много неизвестных и для меня и для них. С Аленой и Домной пока о прошлом откровенно не разговаривал. Боюсь растревожить былые раны. Что-то тяжелое в их биографии подозреваю. А уже пора.

С Сергеем, опять же, надо прийти к какому-то реальному объяснению моих странностей. Не для него, для других. Чтоб он поддержал и понял, в случае чего. Бесконечно бегать не будешь. Он молодец, идет навстречу везде. Дворянин, но ни одним жестом не высказал пренебрежения к другим званиям. Сидит, беседует со знахаркой без всякого зазнайства.

Тень в накинутой шали скользнула от крыльца.

— Ты куда ушел? — Аленка воркует, — звезды считаешь?

Она меня чувствует прекрасно. Знает, куда и зачем. Но я и ей не рассказываю ничего.

— Их не перечесть. Просто любуюсь.

— Ты веришь в бесчисленность светил? — От крыльца спросил доктор.

— Все бесконечно, что не познано.

— Некоторые считают, что многое познать невозможно в принципе, как дело Божие.