Аферист

Веретенников времени даром не терял. Вечером прибежал посыльный звать нас на ужин. Дом у купца двухэтажный, обнесен кирпичным забором с воротами. Двор заставлен телегами, завален корзинами. Внутри по местной моде различные мебеля черного и красного дерева, стены обшиты шелковыми обоями.

В гостиной накрыт стол. Это большой обед, только ужин. Два молодца с расчесанными на пробор волосами ловко накладывают всякую всячину. Дмитрий Семенович весел. Под его взором купец пригибается и заискивающе улыбается. К моему удивлению, Викентий Иванович тоже здесь. Сидит скромно и ест мало.

За столом пересказывают всякие сплетни и последние новости. Кто женился, кто родился, чья арабская кобылка ожеребилась, да сколько стоят сейчас хорошие рысаки. Около часу мы насыщались всякими стерлядками, пулярками, фазанами и прочей экзотикой. Затем пошли курить в отдельный кабинет и пить кофей с коньяком. То есть, на переговоры.

Я достал чертеж булавки и протянул Гурскому. Тот мельком глянул и отдал поверенному. Вместе с купцом те склонились над листом.

— Думаете, надобность в таких булавках будет? — Спросил купец.

Поверенный ничего не спросил, лишь оторвавшись от бумаги коротко кивнул полицмейстеру.

— Это ж надо станки брать, железо катать да тянуть, — тянул купец, но глазки над красными щеками уже загорелись.

— Время нужно, безусловно, но на пробу проволоку можно и купить, — остановил его Дмитрий Семенович, — Викентий Иванович займется патентом на безопасную булавку.

— Тогда уж в Костроме удобней устроить фабрику, а лучше в Мереславле, — вставил купец.

Полицмейстер так глянул на него, что всем стала очевидна глупость.

— Я тебе дам «удобней», — прошипел он.

— Да я к слову. Не перехватил бы кто отсель. Да у нас не забалуешь. Не упустим, — оправдывался Веретенников.

— Викентий Иванович, вы подготовили документы на передачу патента? — продолжил Гурский.

— Все готово, — выудил тот документы из саквояжа.

Мы с доктором расписались в нужных местах и стали богаче на десять тысяч каждый. Потом вернулись к столу отметить удачный разговор. Водку я не пил, а от чая не отказался. Настоящий китайский. Сейчас более половины на рынке — подделки. Из чего только не делают, включая иван-чай.

Утром договорился с отцом Петром о Венчании. Тот не возражал, а синенькая ассигнация убедила его, что Таинство надо провести уже завтра. А вечером Алена отозвала меня на улицу, погулять. Смущаясь и краснея, моя любимая сказала, что я должен знать про нее до венчания все. И рассказала.

Родом они из Вологодской губернии. Из вепсов. Но жили среди русских. Не любили их ни те, ни другие.

— Подожди, Домна говорила, ты здесь родилась, от крестьянина? Дед Егор как же?

— Это для всех разговор. А для тебя, чтоб ты знал — не знаю я своего отца. И тетка не знает, а матушка не сказала. Мы, как сюда приехали, в лесу и жили. Тетка говорила, что отчима моего деревом зашибло. Они с мамкой его в лесу нашли и выхаживали. Полюбилась она ему, на все согласный был. Вот и объявил, что от него я. Мол, давно уже в лес ходит. А потом и замуж взял.

Безотцовщина — для меня всегда дикостью было. Хотя и слышал часто от старших поколений. Если отца нет, во дворе дразнили, в школе презирали. Будто ребенок виноват чем-то. Понять можно женщину — за будущее дочери боролась, раз за крепостного пошла.

История оказалась схожая с повестью «Олеся» Куприна, но с местным колоритом. Древний род со способностями к целительству, как бы у нас сказали. А там по-простому — ведьмы. Хотя никаких приворотов не делали, порчу не наводили. В теории Алена знает, как и что. Но в практике нужно к темным силам перейти для этого. Они не пошли. Потому то и не мстила за себя барчуку. Все к ним лечиться ходили. Уважение было. Даже из самой Вологды приезжали. И какая-то нехорошая история с любовью и ее настоящим отцом связанная. Все осталось в тайне. Но в целом, счастливая и интересная жизнь до поры до времени. Пора настала, когда объявили какие-то бабы их виноватыми за падеж скота. Алене два года было. На ее глазах мать чуть не убили. Бежали они в леса. А там из города какая-то напасть. Тоже не ясно, но с ее отцом связано. Пришлось бежать и из губернии.

— Вот смотри, кого замуж берешь, — дрогнувшим голосом проронила Алена.

— Любимую беру! — Схватил я ее за талию и закружил.

— Постой, — высвободилась она, — и тебя не смутит, что жену ведьмой назовут?

— А вот все зубы повышибаю, если кто назовет, — серьезно отвечаю я, — и не ведьма, а целительница. И ты спуску не давай.

— Не дам. Стоило из другого мира сюда переться? — улыбнулась она, — извини, слышала краем уха твой разговор с Сергеем Павловичем, только мало, что поняла.

— Так за тобой и пришел. Из тридевятого царства, тридесятого государства, — я целую ее и чувствую дрожь девичьего тела. Волнуется. Подожду. Я не юноша со взором восторженным. Пусть сейчас все получится, как надо.