Аффект Дьявола

Квартира, где живёт Слава, находится неподалёку от места его будущего офиса. Нас встречает доброжелательная женщина — его мама, которая сходу предлагает кофе, чай, компот и пирожки. А ещё плов и борщ. И я понимаю, что Славик вырос совсем в иных условиях чем Давид. И почему вообще в принципе думаю о Невском в данный момент? Он ведь не просто принадлежит другому миру, он в принципе совсем другой. Не мой. И это я должна учитывать, когда мне на ум приходят воспоминания о нём.

— Добрый вечер, Альбина, — приветствует меня папа Славы, сразу располагающий к себе своей учтивостью. — Наконец, с вами познакомимся.

И я, кивая в ответ, понимаю, что снова переживаю то ощущение, когда мне на ум приходят слова Оксаны про «запавшего» Славика. Только теперь это совсем не кажется чем-то неприятным или из ряда вон выходящим. Впервые за долгое время чувствую себя нужной. Пусть так уродливо и совсем не в том контексте, чем мне необходимо. Это лучше, чем ощущать себя выброшенной за борт.

Часть 17

В тот день с самого рассвета льёт дождь. Просыпаюсь в семь утра от такой острой тоски, что она прокрадывается даже в мой сон, отравляет эфемерный покой, который, как мне казалось, теперь станет моим неизменным спутником.

Но это ложь, самообман. Если мне когда-нибудь и станет спокойно, то не сейчас, потому что воспоминания о случившемся ещё очень свежи.

Тихо, чтобы не разбудить маму, иду в ванную, где сажусь прямо на пол по-турецки и застываю. Мне нужно это ощущение маленького мира, в котором спрячусь ото всех и всего. А потом я обязательно из него выкарабкаюсь, чтобы продолжать делать то, что я называю «жить».

Сегодня свадьба Давида и Оксаны, и как бы ни старалась «переключиться», думаю только о ней. Пару месяцев назад я представляла себе, что это обязательно когда-нибудь случится и я стану на этом событии одной из главных гостий. После — сама думала о том, что мне предстоит выйти замуж за Давида. И вот теперь всё совершенно иначе. Я одна, сижу на полу ванной, желая прятаться здесь как можно дольше, в то время, как двое моих бывших лучших друзей готовятся ехать в ЗАГС. Или лучшие друзья бывшими не бывают? А если стали, значит лучшими не были?

Когда выхожу из своего заточения, снова погрузившись в выдуманное спокойствие, заверяю себя, что смогу продержаться так весь день. Но стоит только подойти к окну, мне становится нехорошо, так что приходится с силой вцепиться в подоконник пальцами. Чуть поодаль во дворе стоит машина Невского. Невозможно ошибиться — это действительно он.

Сердце заходится в таком темпе, что задыхаюсь от каждой попытки сделать хоть глоток воздуха. В последнее время мне так мало кислорода рядом с Давидом, даже когда всё вот так — болезненно-неправильно, с гротескными чертами. Я вижу очертания Невского, который сидит за рулём, они расплываются перед глазами. Зачем он здесь? Для чего приехал?

«Придётся ночевать под твоими окнами».

И снова это будто возвращает меня назад, туда, где у меня было всё, и где казалось, что всё так и останется. Дождь льёт как из ведра, а я всё стою и всматриваюсь в Невского до рези. До алых точек, пляшущих перед глазами. Мне хочется выбежать под этот ливень, чтобы продлить свою агонию. Впитывать образ Невского, воровать эти ощущения у судьбы, зная, что после ждёт неминуемая расплата.

Я не знаю, сколько времени проходит. Оно словно бы замедляется, и сейчас есть только я, Давид и стена дождя между нами. Мама уже встала и что-то делает в кухне, а я борюсь с желанием всё же выйти из дома и прогнать Невского. Или же просить его остаться. Нет… Прогнать будет самым правильным. Пусть едет к своей будущей жене, которая наверняка его уже ждёт. Пусть пропадёт из моей жизни навсегда, и я смогу солгать себе, что вообще никогда его не знала. Пусть сделает хоть что-то!

И словно в ответ на эти мысли, он трогается с места и уезжает. Только когда его машины скрывается за поворотом, я понимаю, какая боль угнездилась в пальцах, которыми так и впиваюсь в пластик подоконника.

Через пару часов мне звонит Слава, который уточняет, не передумала ли я относительно свадьбы. И осторожно, словно боится меня спугнуть, спрашивает, не буду ли я против, если он пойдёт без меня. И так хочется сказать ему всё, что я думаю по этому поводу, но приходится смолчать.

Мы договариваемся увидеться через пару дней на дне его рождения, на котором Невские — а к тому времени они станут зваться именно так — будут отсутствовать, потому что уезжают на неделю в свадебное путешествие. Эту информацию я воспринимаю так, будто она может касаться кого угодно, но только не меня. Но когда кладу трубку, понимаю, что всё это время с трудом дышала.