Афганистан идет за нами вслед (СИ)

Наши первые отпускники летели в Витебск. Посадили их в Кокайдах. И давай шмонать по полной программе. А летели вместе с партией «дембелей». Ну что там было у солдат? Ручка какая-нибудь несчастная, щипчики для ногтей, очки, бусы… Мелкота, одним словом. Чеки ведь только-только начали платить. У офицеров, конечно, вещей было чуть побольше. Дубленки, джинсы, дешевенькая радиоаппаратура. А таможенники уперлись: «Не положено и все тут. Афганями вам не платят. За что покупали?» Отобрали даже ручки и щипчики. Офицеры объясняют, что у советников меняли чеки на афгани. Но те ни в какую. Стоит Лагунский. Мужик, как уже говорилось, здоровый, на груди орден Красного Знамени. Дошла и до него очередь. Но он наотрез отказался: не дам и точка. Не мои, дескать, вещи. Просили передать. Как потом людям в глаза смотреть? «Нацепил железяку и выступает, много вас таких…» — скорчил презрительную мину зеленый лейтенантик в пограничной форме. Договорить он не успел. Лагунский — ногой с разворота… Того и сдуло… Прибежали на помощь обиженному. Но тут вмешались «контрики». Наши «особисты», из дивизии. Тоже летели в отпуск. «Кто, — говорят, — боевой орден назвал железякой? Мы так дело не оставим». Пришлось пограничникам пойти на попятную. Но вещи все-таки отобрали… Потом летал туда зампотылу дивизии. Многое вернули. Но не все. Некоторые вещи присвоили таможенники и пограничники. Кажется, кого-то после даже судили. Но Пашка все-таки отдуплился за обиду. Когда возвращался из отпуска, договорился с летчиками, чтобы те после посадки в самолет подержали несколько минут открытой рампу «Ил-семьдесят шестого». Вот закончился досмотр вещей. Все заняли свои места. Вдруг выскакивают на бетонку Лагунский и несколько десантников и давай метелить… Буквально секунды понадобились им, чтобы посчитаться с обидчиками. А потом сразу же в самолет и — «От винта!» Корабль пошел на взлет. Странное дело, в Кабул никто и ничего не сообщил…

Такие вот воспоминания породила пещерная поэзия Пашки…

8 декабря 1980 г.

Вечером в палатке надо мной посмеивались:

«Опять приехали фотографировать из «Красной звезды», а ты снова оболванился… Твоя голова, как барометр. Тот погоду предсказывает, а твоя — приезд корреспондентов». Я отмахнулся, дескать, нужна моя физиономия в газете, как же.

Причиной подначек послужило следующее. Весной, когда перед рейдом подстригся под «ноль», тоже приезжал фотокорреспондент. Ему посоветовали снять нас. Как один из передовых коллективов. Естественно, в кадр я не попал. Позировали Орловский и Терентьев. А я стоял в стороне и помогал организо-вывать съемку. После в «Красной звезде» появилась фотография. Красиво там было написано, мои коллеги в беретах выглядели эффектно. Но я не завидовал. Может быть, мне больше всех повезло: в том рейде остался живым. Примета: нельзя сниматься перед выходом на боевые действия. Хотя, конечно, строго следовать ей никто из нас не собирается.

Но надо же произойти такому совпадению?! Только постригся — вновь фотокорреспондент… И опять его посылают к нам. Да Бог с ним. Забегая наперед, скажу, что прибывшего съемки интересовали мало. Большей частью решал свои личные проблемы.

9 декабря 1980 г.

Пришел Абдурахман. Переводчик из агитотряда. Завтра с нашими уезжает в рейд. Одни возвращаются, другие уходят. Своеобразный конвейер. Пора и мне встряхнуться, но не отпускают — конец года. А задуматься — рейды, рейды, толку же… Душманы изменили тактику. Сначала действовали большими формированиями, теперь — маленькими группами. С приближением зимы стали «рассасываться» по населенным пунктам. Вот только в «Алмазном» ущелье… Засели там крепко.

Получил фотографию дочки. Совсем взрослый ребенок. А много ли ее видел?

Вечером был в рембате. По обыкновению опять сунули в руки баян и попросили поиграть. Особый успех вызывает песня «И жена французского посла…» А дело вот в чем. Стояли наши десантники на объекте в Кабуле. Рядом — какое-то приличное здание и бассейн. Во дворе почти никогда и никого нет. Ну, а что для десантника какой-то забор? Перелезли через него, искупались в бассейне и — обратно. И так несколько раз подряд. А это оказалась территория французского посольства. Французы раз стерпели непрошенных гостей, два, три… Но когда те продолжили разведку дальше бассейна, терпение хозяев иссякло. Они заявили протест. На командование полка, говорят, сразу вышел Председатель КГБ СССР Ю.Андропов. Связь обеспечили в течение пяти минут. Французы-то заявили протест не нашему командованию в Кабуле, а Министерству иностранных дел в Москве. Короче, разборки были серьезные. Правда, солдат сильно не наказали. Ходили слухи, что у французского посла была русская жена. А тут я как-то спел песню: «В Сенегале, братцы, в Сенегале, я такие видел чудеса…» И так далее. В общем, в том числе и про постель, распахнутую настежь, и жену французского посла… Вот ребятам и полюбилась песня. Они от нее просто угорают. Поэтому и просят постоянно: «Леха, спой про жену французского посла». Приходится петь. Надо же как-то поднимать настроение…

10 декабря 1980 г.