Африка африканеров

2. Все законы, принятые ассамблеей, должны утверждаться Свартом, президентом Южно-Африканской Республики.

3. Ассамблея не имеет права вносить какие-либо изменения или дополнения в конституцию.

4. В компетенцию ассамблеи не входит создание военных сил и их вооружение, назначение и признание дипломатических и консульских представителей, заключение международных договоров и соглашений, контроль над въездом и пребыванием любых полицейских сил республики, присланных в Транскей для поддержания законного порядка и внутренней безопасности.

5. Южно-африканское правительство будет также контролировать почту, железные дороги, порты, шоссейные дороги, гражданскую авиацию, въезд иностранцев на территорию, валюту, общественные займы, таможню и акцизные сборы.

Что же, спрашивается, остается Матанзиме?

— Ничего, — отвечает моя собеседница. — Теоретически, конечно, судебное производство, образование, сбор налогов, сельское хозяйство. Но на самом деле и этого даже нет. Ведь в состав административных органов входят пятьсот семьдесят шесть белых советников, помимо этого за африканскими министрами следят высокопоставленные советники, назначаемые и оплачиваемые Националистической партией.

Она рассказывает, в какой атмосфере проходили выборы:

— Все митинги, проводившиеся здесь приспешниками Фервурда, кончались бунтом. Люди не хотели принимать участия в этом фарсе. Вы ведь знаете африканцев, даже самые бедные из них ярые антирасисты. Они вовсе не желают получать самоуправление в резерватах. Они хотят обрести независимость в условиях многонациональной демократии. Например, Себата Далиндьебо, верховный вождь Тембуленда, решительно выступает против создания бантустанов. Это чрезвычайно мужественный человек. АНК считает, что, если во главе племени стоит честный вождь, ему всеми силами надо стараться удержаться у власти и не слишком открыто декларировать свои взгляды. Вот почему Себата, хотя он и против бантустанов, входит в состав транскейской ассамблеи. Выборы проходили в атмосфере настоящего террора. Было введено чрезвычайное положение, и люди исчезали каждый день. Многие кандидаты, казавшиеся правительству опасными, подверглись домашнему аресту или были брошены в тюрьму. Впрочем, в списке избирателей оказались только женщины да старики. Все работоспособные мужчины уехали на заработки в другие места. Но, несмотря на сложную систему голосования и репрессии, кандидат Фервурда потерпел на выборах поражение. Матанзима[60] и его подручные получили лишь семь мест из сорока пяти, предназначенных избираемым членам ассамблеи. Тридцать восемь остальных достались сторонникам Себаты… K несчастью (ведь в ассамблею входили также и шестьдесят назначенных вождей), хотя у Матанзимы и не было настоящего большинства, его все-таки избрали премьер-министром. Но и внутри этой марионеточной ассамблеи существуют свои противоречия. Так, двадцать из назначенных вождей голосовали не за Матанзиму, а за Пото, старого, всеми уважаемого вождя, который стремится к тому, чтобы Африка осталась многонациональной страной. Кстати, вместе с Себатой он основал Демократическую партию, чтобы вести борьбу внутри парламента.

До Умтаты от Ист-Лондона приблизительно триста километров и никаких средств сообщения. Прождав несколько дней, я решаюсь отправиться на автобусную станцию неподалеку от вокзала, откуда, как мне сказали, идут автобусы до Коркстада, города белых, расположенного чуть ли не на самой границе Басутоленда.

Я терпеливо жду со своими чемоданами, приведя тем самым в полное смятение старого железнодорожного служащего.

— Вы не сможете уехать на этом автобусе, — с беспокойством обращается он ко мне, — автобус только для кафров.

Но так как я стою на своем, он отводит меня метров на десять от остановки и шепчет:

— Подождите хоть здесь, мадемуазель.

Водитель автобуса, здоровенный африканер в шортах, распространяющий газеты по маленьким деревушкам и фермам белых, разбросанным вдоль шоссе, не знает, что и делать со мной. По всей видимости, он относится ко мне не без опаски. Он не осмеливается пригласить меня сесть рядом с ним в кабине, отгороженной от пассажиров бронированной дверью, но и разрешить мне ехать с африканцами он тоже не имеет права, а жаль, потому что кроме женщин, поднимающихся в автобус с чемоданом на голове и ребенком за спиной, здесь есть и мужчины в длиннополых пальто, должно быть сезонные рабочие, высланные из города, с которыми неплохо было бы потолковать.

В конце концов он предложил мне сесть рядом с ним. И в продолжение всего путешествия, которое длилось целый день, он неустанно поддерживал светскую беседу, рассказывая на очень скверном английском языке всякие ужасы об африканцах, несомненно думая доставить мне этим удовольствие. От него чудовищно пахнет потом, но это ничуть не мешает ему с громким смехом сообщить мне, что бронированная дверь предназначена для того, чтобы «не пропускать сюда духа кафров».