Африка африканеров

Неподалеку отсюда крестьяне как-то собрались в долине; тихо, мирно намеревались они обсудить волнующие их вопросы. С вертолета на них сбросили газовую бомбу. Крестьяне стали размахивать белым флагом в знак того, что у них нет оружия, тогда полицейские и солдаты, спрятавшиеся по соседству в кустарнике, открыли огонь. Число убитых установить не удалось, так как полицейские унесли их тела. Полагают, что убитых было около тридцати. Во время той же операции «за развязывание вооруженной борьбы» арестовали двадцать шесть пондо.

Без разрешения верховного комиссара, разумеется белого, ни один человек не имеет права созывать собрания; никто из посторонних не должен появляться на данной территории, даже африканец, сезонный рабочий, который, отработав в городе определенное время, вернулся домой, не смеет без специального разрешения увидеться со своей семьей. Если он забудет попросить это разрешение, его посадят в тюрьму. Вожди обладают большой властью, отказ подчиняться им расценивается как преступление.

Стемнело, когда я сошла с автобуса в центре Умтаты. Весь город состоит из двух улиц, маленького парламента, нескольких административных зданий и двух отелей, предназначенных для представителей белой администрации и журналистов, которых во время парламентской сессии собирается здесь довольно много.

Тот, в котором я остановилась — «Савой», — битком набит представителями Особого отдела, с изумлением взирающими «а меня. Ужинаю я в отеле, напротив меня сидит молодой африканер из бюро труда, вербующий мужчин для работы на золотых рудниках. «За месяц мне удается набрать их примерно тысячу», — говорит он, словно речь идет о поголовье скота. Затем, выпив два литра пива, добавляет, похлопывая себя по животу; «Когда-нибудь мы заставим работать всех кафров Африки. Поверьте, им только того и надо!» На улице мелькают силуэты людей, плотно закутанных в одеяла, а вокруг снег, снег.

На другой день, когда я собиралась выйти из отеля, какой-то человек подошел ко мне и очень вежливо попросил зайти в приемную. Я как можно любезнее улыбаюсь ему и объясняю, что меня привело сюда. Неужели здесь никого не предупредили о моем визите? Все это его не слишком убедило, и он попросил меня зайти с ним в контору комиссара Абрахама.

И так как я не спешила войти в его громадный американский автомобиль, а даже как будто задумалась, он счел своим долгом успокоить меня:

— Не бойтесь, я из министерства информации.

Мы покидаем центр города и едем ПО немощеной до-. роге через поле. Нам попадаются женщины и ребятишки, которые едят снег.

Останавливаемся возле большого кирпичного здания, окруженного несколькими виллами, полностью еще не отстроенными: здесь живут и работают советники Матанзимы. Меня приводят в одну из комнат. Светловоло сый человек с серыми глазами встречает меня очень сухо:

— Вы явились сюда на автобусе для банту. Если Южно-Африканский фонд рекомендует вас, как же так случилось, что вы приехали не на официальной машине?

Делаю вид, будто не очень хорошо понимаю английский язык, на котором, кстати, он изъясняется довольно скверно. Тогда на африкаанс он обращается к моему спутнику. Я смутно догадываюсь, что он советует ему не спускать с меня глаз и отвести к верховному комиссару.

Итак, меня ведут к комиссару, который в этот момент как раз с жадностью поглощает жареную курицу — свой завтрак. Мне рассказывали, что он имеет обыкновение разгуливать в шортах, но сегодня по случаю холода он в темном, вполне приличного вида костюме.

Внешний облик этого человека ужасен. Огромный живот его чуть ли не возлежит на столе, обрюзгшее, красное лицо оживляется лишь в тот момент, когда он тянется к бутылке с виски, которая, по всей видимости, всегда у него под рукой, здесь, в кабинете. Его бесцветные маленькие глазки прячутся за толстыми стеклами очков в тяжелой роговой оправе, он часто жмурится, желая подчеркнуть таким образом ту или иную фразу.

— Ах вот как! Вы француженка! — таким возгласом встречает он меня. — Де Голль — великий человек. В мире только два великих человека — Фервурд и де Голль.

Затем продолжает:

— Жаль, что он потерял Алжир. А как там этот кровавый вампир?

Я гляжу на него, не понимая.

— Ну Бен Белла? Его убили?

Я отвечаю, что не знаю, потому что не интересуюсь политикой, я всего лишь студентка. Он с заговорщическим видом моргает глазами:

— Вам известно, что Бен Белла хотел покорить Южную Африку и собирался направить сюда целую армию? Все черномазые одинаковы.

И снова я повторяю, что алжирцы в основном белые.

— Да что вы? — разочарованно произносит он, наливая себе новую порцию виски. Подумав немного, он продолжает:

— Не понимаю, чем может заинтересовать такую девушку, как вы, это гнусная дыра? Здесь только кафры и ничего больше. А почему бы вам не поехать покататься на лыжах, ну, хотя бы в Дракенсберг?

Я рассказываю ему о своих социологических исследованиях.

Он задумался, потом сказал: