Африканская книга

В той труднодоступной клинике на окраине города все было устроено в соответствии с представлениями о ВИП-сервисе в Америке и Европе. В предбаннике, где посетитель должен ждать своей очереди, были и удобные мягкие кресла, и аквариум с голубоватой подсветкой, и зеленый чай, и эвкалиптовый запах, как в каком-нибудь спа. Не раковый корпус, а оздоровительный комплекс. Так выглядят современные частные клиники на Западе. Конечно, ничто не ново — вспомнить хотя бы стихи Мандельштама про «приемные с роялями, где, по креслам рассадив, доктора кого-то потчуют ворохами старых „Нив“». В приемной Илафи вместо старых «Нив» лежали газеты Le Figaro, а рояль заменяло непременное журчание медитативной музыки где-то под потолком. В здании, прилегающем к основному корпусу, располагался французский ресторан; в другом смежном крыле — небольшая церковь. Помимо врачей, медсестер, дозиметристов и прочего медперсонала штат работников клиники включал шеф-повара, священника, массажиста. При полном отсутствии пациентов (пустая приемная, пустая парковка) все это производило дикое впечатление — вроде тех потемкинских деревень, о которых рассказывал мне за ланчем министр здравоохранения. С той разницей, что здесь были и врачи, и оборудование, всё, кроме самих больных.

— Я бы не сказал, что пациентов нет совсем, — защищался администратор клиники Илафи (в прошлом — хирург из городской больницы Туамасина), — все-таки мы лечим пятнадцать, а то и двадцать человек в месяц.

— Это примерно столько же пациентов, сколько я принимаю в госпитале за одно утро, — подмигнул мне Раду.

Мог бы и не подмигивать: я уже сам все видел. Каждое утро я принимал пациентов на пару с Раду; он представлял меня как американского консультанта и, как выяснилось, пользовался моим присутствием, чтобы взвинтить цену за визит (доплата за «второе мнение» от американского специалиста). Когда я со своим минимальным знанием малагасийского (больной — «марари», лекарство — «фанафудь», врач — «доктера» или «пицабу»… «Ци мура ни тени пицабу американа…»[260]) наконец понял, что происходит, и попросил Раду прекратить использовать меня как орудие для вымогательства, он, нисколько не смутившись, сказал: «Ладно, больше не буду. Но вообще зря ты так: я же беру только с тех, у кого есть деньги. Есть такая шутка: vola — это от слова „voler“[261], понимаешь? Они от моего сбора не обеднеют, уж ты мне поверь». Разумеется, он знал, с кем имеет дело. Привилегированный статус пациента был известен ему заранее. Я же мог судить только по одежке, и судил неправильно.

Вот пожилой человек сидит в приемной, вид у него неухоженный. Увеличенный подчелюстной лимфоузел виден с другого конца комнаты. Плоскоклеточная карцинома ротоглотки. Раду рекомендует химию: цисплатин-фторурацил; после небольшой паузы добавляет: и пятнадцать сеансов радиации. Американский доктор согласен с такой рекомендацией? Затрудняюсь ответить. Почему пятнадцать, откуда такая фракционация? А главное, как же он будет оплачивать радиотерапию? Вот об этом как раз можно не беспокоиться: неухоженный старик с огромным лимфоузлом — не местный горемыка, а мэр какого-то поселка неподалеку от Ранумафаны. Это значит, что его лечение (по расценкам, установленным владельцами клиники Илафи) оплатит государство. Не оплачивается только госпитализация. Даже если в ходе лечения его лейкоциты упадут до нуля, все придется делать в амбулаторном порядке. C’est l’Afrique.

Вот молодая женщина в домотканой ламбе[262], она приехала из провинции Анциранана. В прошлом году у нее нашли рак молочной железы третьей стадии. Вместо мастэктомии в Анциранане ей сделали странную и совершенно бессмысленную операцию, которую здесь называют «нодулэктомия»: удалили ту часть опухоли, которую смогли нащупать, а остальное оставили. Излишне объяснять, что такая операция может только ускорить развитие болезни. Пока родня собирала деньги на химиотерапию и радиацию, опухоль дала метастазы в мозг. Теперь ей можно предложить только паллиативную помощь — облучение всего мозга, стандартные десять сеансов. К чести Раду, он не стал взимать с этой пациентки дополнительную плату за мнение американского эксперта.