Агент пси-класса

– Ты уверен, что на пост охраны информация о появлении особо влиятельного лица не передастся? – начала я и одёрнула саму себя: – Конечно не передастся. Там стадо вольтов, техника не работает. Даже освещение и то сделали как в докосмической эпохе.

– Наше проникновение отразится только в журнале доступов на главном компьютере лаборатории, но мы же его подчистим.

Редж весело подмигнул.

– Понятно, – поражённо ответила я… Гроссмейстер провернул комбинацию буквально на моих глазах, а я и не догадывалась.

– Пойдём?

Насколько охватывал взгляд, помещение было заставлено стальными столами, заваленными пузырьками и пробирками, грани стеклянных колб мерцали от флуоресцентных ламп. Воздух в подземном помещении был пропитан запахом стерильности и нотками химических соединений. Сквозь жужжание вентиляционных систем слышалась характерная мелодия включающихся компьютеров. Здесь работают несколько десятков сотрудников.

Редж повторно воспользовался пластиковой карточкой с переведённым отпечатком пальца, чтобы разблокировать ближайший компьютер, а я пошла вдоль многочисленных шкафов с блокнотами и бумагами. В подземной лаборатории не было голокамер – очевидно, пикси экономили на электричестве – и это играло нам на руку.

Было крайне любопытно, почему же эти вольты так нужны шестирукой расе. Зачем такая секретность? Что уникального в стаде пускай и электрических, но всё же альпак?

На первой попавшейся полке лежали сельскохозяйственные дневники: количество голов в стаде и беременных самок отдельно, приплод, наблюдения по питанию вольтов, а также календари температур и общих погодных условий. В шкафу правее я нашла заключения о том, что вольты вынашивают от двух до четырёх жеребят и способны за жизнь дать до шести потомств. Чем дальше я шла вдоль линии стеллажей, тем интереснее попадались заметки. Похоже, пикси вначале всё записывали на бумажные носители, а уже самое ценное переносили в компьютеры, экономя электричество.

Через ещё два шкафа обнаружились записи, непосредственно относящиеся к лаборатории.

«К сожалению, после забора стволовых клеток жизнь вольта сокращается в несколько раз. Они очень свободолюбивые животные, и их организмы не терпят никаких вмешательств извне. При правильном уходе за вольтами можно добиться, чтобы случился ещё один приплод, но это всё. С точки зрения голов в популяции, я бы рекомендовал брать стволовые клетки только от особей, которые уже дали несколько приплодов, или от тех, чьи генетические характеристики критически не важны для диверсификации и улучшения популяции…»

Наблюдения были подписаны неким А. В. с должностью «популяционный куратор».

В другом же, рядом, красной ручкой агрессивными колкими буквами Е. Л. «ведущий научный исследователь» размашисто накарябала:

«Стволовые клетки вольтов старше двух лет категорически не подходят для синтеза нейрофертилина! Я говорила это много раз! Вначале вы даёте повару стухшие продукты, а потом удивляетесь, что обед получился невкусным. Где логика?! Мои лаборанты не виноваты в результатах последнего эксперимента. Дадите свежий материал – будет качественный нейрофертилин. И условия пребывания тоже оставляют желать лучшего. Мне надоело днями напролёт нюхать горелое масло. Неужели нельзя провести нормальный свет, а не как в пещерном веке?!»

Дальше шли многочисленные жалобы явно стервозной Е. Л.

В одном из блокнотов я нашла совсем уж загадочную приписку от младшего аналитика:

«Качественно синтезированный нейрофертилин блокирует Энигма-ген ровно на трое суток, что даёт возможность произойти правильному зачатию, надо лишь корректно рассчитать день овуляции».

У нас не было часов, поэтому я пересматривала блокноты за блокнотами, стараясь понять, что к чему, пока не заломило спину. Решила размяться, мазнула взглядом по крайне хмурому и сосредоточенному Реджу. Тот как раз поднимался из-за стола.