Агния Барто

Непонятно, кто из нас
Поступает в первый класс:
Мама или я —
Новиков Илья?

Дело в том, что мамины заботы о сыне, впервые идущем в школу, настолько чрезмерны, что лишают мальчишку какой бы то ни было самостоятельности. Не то плохо, что мама беспокоится о цветах, которые сын понесет в школу, чуть свет встает поглядеть, не завял ли букет, рассказывает «всем чужим: — Скоро в школу побежим!» Что она собирает Илье книжки, готовит завтрак, волнуется, как бы он не проспал. Плохо, что сам мальчик почти начисто выключен из череды предшкольных забот. Дважды повторяется в стихотворении вопрос: «Мама или я — Новиков Илья?» И дважды герой отвечает на него: «Мама, а не я — Новиков Илья». И сколько в этих вопросах-ответах досады и сожаления, которых не в силах скрыть тут и там прорывающаяся улыбка ребенка! Ведь, во всем подменяя сына, любящая мама избавляет его не только от хлопот, она лишает мальчика формирующих личность переживаний, высокой и ничем не заменимой радости ответственного решения и самостоятельного поступка.

В военные и в первые послевоенные годы, когда у большинства наших семей был весьма скудный достаток, отправляя на лето сына или дочь в лагерь, родители (да и воспитатели) преследовали не одну только педагогическую цель. Была надежда, что дистрофичные от недоедания дети подкормятся, прибавят в весе. Такая прибавка справедливо рассматривалась в тех условиях как прибавка здоровья.

Сегодняшним детям недоедание не угрожает. Скорее, им грозит переедание и связанные с ним болезни. Но по старинке и теперь иные взрослые готовы оценивать результаты своей заботы о детях в прибавленных их питомцами килограммах и граммах.

О подобных воспитателях и рассказывает поэт в стихотворении «Лето на весах». Быть может, в целях сатирического заострения автор несколько гиперболизирует картину лагеря, где каждое утро начинается со всеобщего взвешивания и выяснения, «кто пополнел, на сколько грамм»:

Нет, мы не ходим в дальний лес:
А вдруг в походе сбавим вес?!
Нам не до птичьих голосов,
Проводим утро у весов...
А сколько здесь бывает драм:
Сережа сбавил килограмм,
И долго ахал и стонал
Весь медицинский персонал.

Такая гиперболизация помогает, однако, схватить сущность явления, полнее выразить радость освобождения от вредной опеки, какую испытывают ребята при резком изменении режима:

С утра на речку мы бежим,
Мы обнимаемся, визжим...
Ура! Не вешайте носы —
У нас испортились весы!

Сатирический прицел стихотворения А. Барто всегда точен и, возможно, это одна из причин, почему даже самые язвительные и «злые» сатирические стихи ее не воспринимаются читателем как незаслуженная и несправедливая обида. Особенно важно это свойство сатиры в стихах для детей, тем более если объектом сатирического обличения является сам ребенок — существо, которое, в силу своей биопсихологической и социальной незавершенности, не может быть законченным мерзавцем, подлецом, негодяем, себялюбцем-обывателем, карьеристом и т. д. К. Чуковский в одном из писем к А. Барто заметил: «...Ваши сатиры написаны от лица детей, и разговариваете Вы со своими Егорами, Катями, Любочками не как педагог и моралист, а как уязвленный их плохим поведением товарищ. Вы художественно перевоплощаетесь в них и так живо воспроизводите их голоса, их интонации, жесты, самую манеру мышления, что все они ощущают Вас своей одноклассницей».

В зависимости от общественной опасности осмеиваемого явления у А. Барто изменяется и характер смеха и его «дозировка». В стихотворении «Почему телефон занят?» — это, скорее, не смех, а улыбка. Автор готов с полным пониманием отнестись к нуждам «ответственных лиц», населяющих квартиру: к трем школьникам и первокласснику Коленьке. Конечно, и у них могут быть свои важные — в масштабе детства — дела. И они, как полноправные жильцы, могут, разумеется, разговаривать по общему телефону со своими друзьями. Но ребята явно злоупотребляют оказанным им доверием. Они превращают телефон в увлекательную игрушку, разговаривают подолгу и без необходимости, совершенно игнорируя при этом потребности и нужды взрослых.

Поэт не бранит ребят, не морализирует. Просто рассказывает, «почему телефон занят»:

— Андрей, что задано, скажи?..
Ах, повторяем падежи?
Все снова, по порядку?
Ну ладно, трубку подержи,
Я поищу тетрадку.

«Необходимость» бесконечных разговоров на тему, «что задано» но тому или другому предмету, возникает, как видно из рассказа, не вследствие какого-то «ЧП», а исключительно из-за того, что ребята, имеющие телефон, перестали записывать задания в дневники: «Ведь телефон-то рядом!» В результате: