Агния Барто

У них пустые дневники,
У нас звонки, звонки, звонки...

Даже

...первоклассник Колечка
Звонит Смирновой Галочке —
Сказать, что пишет палочки
И не устал нисколечко.

Ирония автора ощутимо проскальзывает в этих уменьшительных рифмующихся словечках: Колечка-Галочка-палочки-нисколечко. Вдобавок она усилена, «подкреплена» предыдущими, куда более язвительными, строчками насчет пустых дневников. Контекст стихотворения побуждает читателя подумать не только о дневниках, но и о пустоте ничем не обоснованного телефонного словоговорения.

Частный случай с телефоном обретает, таким образом, общественное значение. Поэт борется не с отдельными фактами пустословия, а требует от юного человека организованности, оглядки на окружающих, умения думать не только о себе — качеств, которые так нужны в будущей самостоятельной жизни.

Как средство иронической характеристики, уменьшительные слова широко используются А. Барто в стихотворении «Жил на свете Ванечка».

— Я букварь, товарищи,
Прочитал до корочки!
У меня, товарищи,
В дневнике пятерочки.

Ванечка — первоклассник. И, будь он скромен, мы бы с легким сердцем похвалили мальчишку за его успехи и старание. Но Ванечка не рассказывает, не сообщает о своих успехах — он выступает. Он ставит себя в пример другим. Что ему чья-то похвала, если он сам о себе самого высокого мнения! И дабы не вырос Ванечка в чванливого, самовлюбленного, уверенного в своем абсолютном превосходстве над остальными людьми Ивана, поэт считает нужным вовремя одернуть его, сказать ему правду:

Ванечка, Ванечка,
Перестал бы чваниться!
Нечего кичиться,
Все должны учиться!

Сколько маленьких зазнаек способно уберечь такое вовремя прочитанное стихотворение от вольного или невольного уподобления этому Ванечке! Да и взрослым оно лишний раз напомнит, что добросовестное выполнение своих гражданских обязанностей смешно, нелепо и вредно ставить кому-либо в заслугу.

Наивысшего накала сатира А. Барто достигает, когда под ее обстрел попадают духовная пустота, равнодушие, хамство, циничное, эгоистическое приспособленчество, возникающие, увы, порой и на ранних стадиях формирования человеческой личности. В таких случаях авторский гнев исключает даже подобие добродушной улыбки. Тут поэту не до шуток. Избегает Барто и ложно-обличительного пафоса, общих морализующих слов, отталкивающей детей аффектации, оценочных эпитетов, отрицательных характеристик. Она строит сатирическое стихотворение как рассказ о герое или событии, стараясь быть максимально точной. В этой отточенности формулировок, где предмет, кажется, только назван к сохранена полнейшая объективность, в афористической чеканности заглавных строк и заключается сатирическое заострение образа.

Он знает, что такое лесть,
Умеет к деду в душу влезть...

Мы еще ничего не знаем о герое, но достаточно прочесть эти первые строчки стихотворения «Если вы ему нужны» — и авторское неприятие его поведения передается читателю. Пусть он маленький, этот льстец и лицемер, его возраст — не охранная грамота от нелицеприятной и строгой критики. Мальчик опасно болен: он уже знает, как можно играть на человеческой доброте, как можно растрогать и расположить к себе самых разных людей, оставаясь к ним совершенно равнодушным и преследуя лишь одну цель — собственную сиюминутную выгоду. И указание на болезнь — один из верных путей ее лечения и профилактики. Теперь, когда есть это стихотворение, сказать о ком-то или даже подумать:

И если вы ему нужны,
Его улыбки так нежны...—

значит, морально заклеймить самое явление, отграничить показную, неискреннюю, холодную нежность корыстно-расчетливых людей (в том числе и взрослых) от настоящих, трепетных человеческих чувств.

Испокон веку люди прославляли сообразительность, находчивость, умение найти выход из сложного положения. В стихотворении «Как на мамины именины» Барто показывает, во что превращаются эти ценные качества, если за ними нет прочной нравственной основы, если изворотливость ума направлена к достижению мелкой, своекорыстной цели. «Сынок лет десяти» придумал, как легко поздравить маму с днем рождения. Он попросил у мамы денег для подарка ей и даже брать не стал, присовокупив:

— Теперь,— сказал сыночек,—
Ты для такого дня
Купи себе что хочешь
В подарок от меня.
Но этих денег мало,
Прибавь себе сама...

Поэт никак не комментирует этой сцены, если не считать обескураженного маминого возгласа: «Нет, я сойду с ума!..» Да комментарии тут и не нужны. Ибо рационалистическое хамство здесь красноречиво говорит само о себе, выявляя свою неприглядность самым беспощадным образом.