Аграрные реформы в довоенной Ичкерии

По косвенным источникам мы можем проследить планомерность этого процесса на протяжении всего периода власти сепаратистов. Например, свидетельство Тишкова о том, что стихийный раздел земли между собственниками особенно бурный характер принял именно в горных деревнях (учитывая структуру сельскохозяйственных угодий этих территорий, речь, скорее всего, о пастбищах)[98]. Правда, вот что странно — по данным, собранным коллективом под руководством Решиева, большая часть кормовых угодий (502,4 из 515,5 тыс. га) на 2002 год всё-таки находилась в собственности сельскохозяйственных организаций[99]. Это расходится с уже приведёнными выше свидетельствами многих очевидцев. Хотя чисто гипотетически можно предположить, что просто произошёл переход на стойловое содержание скота. Это подтверждается свидетельствами Зуры Альтамировой:

«Летом прошлого года все пастбища пустовали (имеется в виду лето 1998 года — В. П.). Причин тому много. Пожалуй, главная в том, что крестьяне боятся атак с воздуха. Кроме того, на склонах гор остались мины. Были случаи, когда скот на пастбищах подрывался, пастухи получали ранения»[100].

Наиболее раннее свидетельство потери этими новыми личными хозяйствами товарности относятся к январю 1992 года. Шерип Асуев пишет о том, что мясо практически исчезло из продажи[101]. Приблизительно к тому же времени относится видеозапись, хранящаяся в архиве Net-film.ru (в начале хронометража репортёр задаёт вопросы, связанные с вводом федеральных войск в Ингушетию и угрозой войны для Чечни, то есть видеозапись может быть датирована осенью 1992 года)[102].

На плёнке с 00:18:24 до 00:19:57 двое продавцов рассказывают о том, как выгодно возить мясо из Ставрополя в Чечню, т. к. «в местных магазинах ничего нет, а в Ставрополе всё есть». Среди покупателей завязывается оживлённая дискуссия, слышны выкрики «спекулянты!». Один из продавцов в ответ на порицание рекомендует пройти в государственный магазин и попытаться отовариться там.

Однако по этому вопросу имеются не одни лишь источники личного происхождения. Статистика также свидетельствует, что за Ⅰ полугодие 1992 года самые большие проблемы в продовольственном секторе были именно с производством мяса (по отношению к аналогичному периоду 1991 года производство упало на 82,5 %), колбасных изделий (упало на 81,2 %) и цельномолочной продукции (падение на 75,1 %). Только производство масла животного показало рост (на 20,1 %)[103].

В межвоенном периоде особенно примечательно следующее свидетельство Тимура Музаева, относящееся к декабрю 1998 года: «6−7 лет назад в Веденском районе (горная Чечня — В. П.) было создано более 100 фермерских хозяйств, часть из которых получили государственные ссуды на приобретение скота и техники. Теперь осталось около 10 хозяйств, которые практически не занимаются сельскохозяйственным производством»[104]. Данное свидетельство никак не позволяет трактовать уменьшение фермерских хозяйств как концентрацию производства — это явный процесс утраты товарности.

Если же вести речь о том немногочисленном земледелии в горной зоне, которое располагалось на 6 % расположенных там пахотных земель, то оно, скорее всего, тихо умерло, скатившись в самое настоящее средневековье:

«Горные пахотные участки почти не обрабатываются — многие госхозы в горах распались, а частникам не хватает техники, семян, горючего для обработки значительных площадей земли. Во многих горных сёлах жители обрабатывают лишь свои приусадебные участки. Главы администраций горных сёл жалуются, что землю приходится обрабатывать дедовским способом — плугами с запряжёнными в них быками»[105].

И это не единственное свидетельство, вот ещё одно: