Агриппина. Младшая сестра Смерти

«Модель» дёргает меня за волосы, и я возвращаюсь с чердака, набитого воспоминаниями, обратно в реальность. Непроизвольно тянусь к голове и чувствую, как чужие пальцы ныряют в карман моей толстовки. Изо всех сил толкаю девушку, метя в солнечное сплетение. Раз она решила действовать жёстче – я тоже не буду церемониться. «Модель» взвизгивает, скатывается с меня и садится на землю, потирая живот.

В кулаке у неё зажат свиток.

Ну вот, добралась всё-таки, зараза!

– Ты не понимаешь, во что ввязываешься! – рявкает девушка, сдув пряди с лица. – Проваливай отсюда. И забудь обо всём, что видела.

– Не так быстро, Миранда, – раздаётся за спиной.

Я ещё никогда не слышала такой голос. Он флегматичный, тягучий и будто сделан из шёлка – иначе не объяснишь. Мурашки от него – размером с ненавистный мне консервированный горошек.

Оборачиваюсь.

Парень вольготно расположился на соседней скамейке. Больше всего он похож на американского гангстера двадцатых годов. Только не настоящего, а киношного или комиксового. Словом, он напоминает вымышленного персонажа, а не настоящего человека. Чересчур белое лицо, слишком чёрные волосы, невероятно синие глаза – кажется, всё это грим, краска и линзы.

А одежда? Кто в нашем возрасте (а парень немногим старше меня) носит костюмы-тройки? Кто вообще, находясь в здравом уме, их носит?!

Только трости ему не хватает.

Ах нет. Вот же она. Лежит рядом.

– Кли-и-им, – тянет Миранда. – Где б мы ещё встретились.

– Её надо допросить, – говорит киношный парень. – Если она выполнила второе задание, пути назад…

– Без тебя знаю. – Миранда встаёт, отряхивает джинсы и царственно опускается на скамейку. – Скажи, пожалуйста, – вежливо, почти ласково обращается она ко мне, будто и не было нашей стычки, – ты выполнила второе задание из свитка?

О каком «втором задании» они говорят? Было же только одно. Про сатира.

Тут я понимаю, что до сих пор полулежу на земле. Встаю, одёргиваю одежду и поднимаю телефон, опутанный наушниками. Даже не заметила, когда он вывалился. Экран не разбит – ф-у-уф.

– Никакого второго задания я не выполняла, – бурчу я, исподлобья поглядывая на Миранду и Клима.

Между ними я чувствую себя как между двумя огнями. Мощными такими, захлёстывающими друг друга. Хоть фейерверки от них поджигай. Или бомбы.

– Я даже не… – начинаю я.

С неба обрушивается что-то тяжёлое. Я шарахаюсь в сторону, и только потом понимаю: это сатир спрыгнул с дерева. Он развязно подмигивает Миранде, окатывает Клима презрительным взглядом и говорит:

– Разочаровали вы меня, ребятки. Думал, в кои-то веки будет интересно. Кровь, кишки, рок-н-ролл. А вы как всегда: тра-ля-ля и бла-бла-бла.

Ни Миранда, ни Клим не удостаивают его ответом.

– Ску-ко-та. Ну ладно, пошли. – Рогатый сверкает на меня жёлтыми предательскими лупешками. – Проведёшь ритуал освобождения и дело с концом.

Пока я подбираю подходящее ругательство, сатир поворачивается так, чтобы Миранда и Клим не видели его лица, и явно посылает мне знак: округляет глаза и двигает бровями вверх-вниз.

Да что ж происходит-то, чёрт возьми?!

– Не знаю ни про какой ритуал, – говорю я (сатир одобрительно кивает). – Но если скажешь, как его провести, всё сделаю. Лишь бы это помогло избавиться от тебя! – с воодушевлением добавляю я.

– Ну, не скучайте! – Рогатый взмахивает ладонью и, взяв меня за локоть, ведёт к воротам.

– Что всё это значит? – шепчу я.

– Позже, – сквозь зубы цедит сатир.

Слышу, как за спиной щёлкает зажигалка.

– Вот и всё, – произносит Миранда. – Пепел к пеплу.

– Стоп, – бросает Клим. – Ты читала свиток? Что, если это первое задание, а не…

– Валим! – выдыхает мне в ухо сатир.

Ноги будто того и ждали. Мы с рогатым вываливаемся из калитки и во весь опор припускаем по проспекту. Поворачиваем, ныряем в какой-то двор, выныриваем и бежим дальше.

Мелькают пасмурно-жёлтые стены, сливаясь в один бесконечный дом-пятно. Звонко стучат копыта сатира. Редкие прохожие уворачиваются от нас.

Не от нас. От меня. Они не видят моего спутника и с раздражением думают: «Что за сумасшедшая девка?». Странно, но мне приятно осознавать, что на самом деле я не одна. Пусть даже в напарники достался такой скот.

Мы заскакиваем в очередную подворотню. К этому моменту я уже теряю им счёт, позволяя рогатому тащить меня за собой. В правом боку ворочаются ежи, а ноги готовы отвалиться и потратить последние силы на побег – подальше от оголтелой башки.

Сатир останавливается, опускается на колени и прикладывает ухо к асфальту. Прислушивается. А ещё принюхивается, судя по тому, как дёргаются его ноздри.

– Похоже, детишки двинули в сторону Хармса, – заключает он. – Как предсказуемо!

– Что. Всё. Это. Значит? – спрашиваю я, дыша, как загнанная лошадь.

А рогатому – хоть бы хны. Не запыхался, даже не вспотел. А ведь он весит, наверное, килограммов двести.

Сатир поднимается и вдруг начинает откручивать левый рог. Закончив, вытряхивает из полости свиток. Свеженький, неразвернутый, перевязанный розовой ленточкой.

– Второе задание! – ахаю я и тянусь к свитку. – Но как? Откуда?