Агриппина. Младшая сестра Смерти

Вначале я чувствую облегчение, а следом – кислотно-шипящую злость. Она булькающей волной поднимается из желудка и обжигает горло. Я захожусь кашлем.

«Да как он смеет?!» – вот что крутится у меня в голове.

Я перешла на домашнее обучение, перестала общаться с людьми, позволила запереть себя в четырёх стенах и подавать еду через специальное окошко, как в тюрьме, – а он, родной отец, всё равно сбежал от меня на край света. Бросил в тот страшный год, когда я особенно нуждалась в поддержке. Пусть даже в такой, какую оказывают заразному человеку – через стекло и защитный костюм.

Так что нужно отцу? Снова запереть меня на замок? Посадить на цепь, как бешеную собаку? Раз и навсегда спасти от меня мир?

Сатир кладёт ладонь мне на руку, и только тогда я понимаю, что всё это время нещадно терзала предплечье ногтями. На коже багровеют длинные и извилистые дорожки. Такие тропинки точно не приведут ни к чему хорошему.

– Грипп? – робко окликает мачеха.

– Что он тут забыл? – выдавливаю я.

– Не знаю. Родион не сказал. Буркнул, что выезжает и сразу сбросил, а теперь вне зоны доступа. – Крис нервничает. – Так где ты? Я могу подъехать? Надо бы обсудить, что делать.

– Приезжай, – отвечаю я и кидаю взгляд на рогатого: надеюсь, у Крис нет предрасположенности, и она его не заметит.

Хотя лучше на время избавиться от напарника. Не хочется обсуждать семейные дела при чужих ушах.

– Литейный проспект, сад «Сен-Жермен», – уточняю я.

– Скоро буду.

Я прячу телефон и смотрю вниз, на носки кроссовок, размышляя, нужно ли что-нибудь объяснять сатиру. Прихожу к мнению, что он обойдётся, и просто пытаюсь наладить работу организма: дыхание, сердцебиение, глотание – всё не в норме. Об отце не думаю, но память так и зудит, хочется расчесать её и выпустить кровь-воспоминание.

Давно заметила: если в голове крутятся тёмные мысли, а взгляд при этом устремлён вниз – обязательно потекут слёзы. Вроде есть простое решение: смотри вверх! Но я не могу – подбородок словно магнитится к груди. Хочется уронить голову низко-низко, лучше вообще сбросить на землю и запинать под лавку. Пальцы тянутся к ссадинам – жаждут ещё раз прогуляться по воспалённым дорожкам.

Может, правда, купить себе… как там Крис говорила?

Царапки.

– Предупреди, если соберёшься реветь. – Рогатый, очевидно, не обделён интуицией. – Я тогда свалю по-быстренькому. Не терплю, понимаешь ли, соплей.

– Скоро приедет Крис. Моя мачеха. Нам с ней надо поговорить. – Гляжу исподлобья. – Так что тебе, действительно, лучше свалить.

– Лучше – не то слово. Не имею ни малейшего желания слушать ваш трёп. К тому же, у меня дел по горло. Надо разыскать королей. Для начала хотя бы одного.

Я ощупываю свиток в кармане – это придаёт сил.

– Ты говорил, их сложно найти. – Про себя добавляю: «Легко потерять и невозможно забыть». – Днём с огнём и всё такое.

– «Сложно»! – Сатир возмущённо всплёскивает руками. – Это практически нереально. Но я подниму старые связи, обращусь к друзьям и, может статься…

– Не верю, что у тебя есть друзья. – Я скептически качаю головой.

– Прикуси язычок, малыш. – Он жжёт меня глазищами. – Иначе будешь разгребать всё одна-одинёшенька. А самой тебе не справиться. Впрочем, с любым другим компаньоном тоже. Правильно, что к тебе приставили именно меня. Да пошлёт мне бог терпения!

– Приставили? А кто? Те, кто придумывают задания?

– И всё-таки она туповата, – шепчет рогатый под нос и, прежде чем я успеваю отвесить ему новый подзатыльник, превращается в серебристый дымок и улетает прочь.

Мне остаётся лишь буркнуть: «Придурок», выйти за ворота и прохаживаться туда-сюда в ожидании Крис. Только я решаю завернуть в книжный, как телефон оживает: мачеха прибыла.

Волосы у неё скручены в узел, на голове повязан платок. Из одежды – старая футболка, спортивные штаны и накинутый на плечи палантин. Значит, звонок отца застал Крис за уборкой, и она сразу помчалась ко мне, даже переодеваться не стала. Непривычно видеть мачеху в таком виде, но мне, пожалуй, нравится. Её наряды, помады, каблуки – броня, через которую трудно пробиться. А сейчас Крис выглядит домашней и простой. Почти родной.

Я опускаюсь на пассажирское сиденье и захлопываю дверь.

– Ты голодная? – первым делом спрашивает мачеха.

– Нет. – Понятно, что у неё на уме: когда Крис по-настоящему волнуется (а это случается редко), то ест в разы больше, чем обычно. – Давай не пойдём в кафе, ладно? Не хочу, чтобы кто-то случайно подслушал наш разговор.

На самом деле я не хочу, чтобы кто-то случайно увидел мои слёзы, если до этого дойдёт. Но Крис необязательно знать истинную причину.

Мачеха с сожалением вздыхает, бормочет что-то про спасительный бургер, а потом говорит:

– Ну, в общем, вот что я надумала, пока ехала. – Она барабанит пальцами по рулю. – Родиона я к тебе не подпущу. Пусть только попробует сунуться, сразу вызову ментов. Я не сказала, но один из парней, которые приезжали вчера на вызов, взял мой номер. Так что теперь у меня есть знакомый полицай, если что.

Час от часу не легче. Надеюсь, Крис не вознамерилась найти мне «нового папу» в рядах доблестной полиции?