Айвазовский

Живописная композиция «Девятого вала», полностью отвечающая духу романтизма, захватывает мощью морской стихии, переданной с удивительным совершенством. По мысли художника, в решении полотна не менее важны стаффажные фигуры, прописанные тщательно, до мельчайших деталей. Характерна для него и идея полотна: люди осмеливаются противостоять бушующему морю и, вероятно, смогут выйти победителями из схватки с ним. Современники сравнивали это выдающееся произведение с прославленной картиной «Последний день Помпеи» Карла Брюллова, с которым И. К. Айвазовский дружески общался. Следует вспомнить, что полотно Брюллова было завершено значительно раньше «Девятого вала», в 1833 году. Два выдающихся произведения, совершенно разные по сюжетному и художественному решениям, объединяют героическое звучание, возвышенность выраженных идей и бесспорность высокой одарённости их авторов.

В отзыве одного из современников мариниста так поясняется идея, отображённая в его шедевре: «Кто эти несчастные, как попали они сюда... Гул громовых ударов и ревущих валов заглушал треск ломающегося корабля и крики людей, погибающих в морской пучине. И те, чьи сердца были преисполнены мужеством, решили не сдаваться... Они вцепились в обломки корабельной мачты, в грохочущем хаосе ободрили друг друга и поклялись напрячь все силы и выдержать до спасительного утра... Свет, солнце вступили в союз с людской волей. Жизнь, люди победили хаотический мрак ночной бури в океане...»[187]

Следуя духу времени, стилю «романтизм», канонам академического искусства, а главное, своему собственному стремлению обращаться к вечным темам — тайне мироздания, благородству и мужеству, Айвазовский пишет множество полотен, обращаясь к античной мифологии, библейской и средневековой истории. Таковы сюжеты картин, во многом созвучные духовным устоям и помыслам их автора, живописца и гражданина: «Встреча Венеры на Олимпе», «Нептун и Амфитрата», «Данте указывает художнику на необыкновенные облака», «Сотворение мира», «Всемирный потоп», несколько вариантов композиции «Хождение по водам». Таково и его решение — через стаффаж на фоне морских пейзажей — образов великих личностей в картинах «Приезд Петра I на Неву», «Наполеон на острове Святой Елены», «Пушкин на берегу Чёрного моря».

Каждый из сюжетов далеко не случаен для автора, связан с его жизнью, с его душевными переживаниями. Но особенно важны были для него библейские темы. Известно, например, что полотно «Сотворение мира» 1864 года он создавал в течение девяти часов, не отходя от холста, в состоянии особого творческого горения. В том же году написанный «Всемирный потоп» являет зрителю катастрофу мирового масштаба, воплощение вселенской трагедии в море и небе. Та же взволнованность, глубина философского видения художника свойственны его полотнам на библейские сюжеты, которые он писал преимущественно для армянских церквей в Феодосии, при этом часто возвращаясь к одному и тому же сюжету, ища новые трактовки, как, например, в композиции «Хождение по водам», где морская стихия трактована как воплощение созидающего, светлого, спасительного божественного начала.

О картине «Всемирный потоп» сам автор рассказывал в письме князю Долгорукову:

«Вы спрашиваете меня, что я пишу. Я в восторге в настоящее время от своей картины “Всемирный потоп”. Я её почти оканчиваю, и она, смело могу сказать, есть лучшее моё произведение. В большом размере эта картина изображает самый потоп в самом разгаре, а другая будет, когда Ной со своими животными спускается с вершины Арарата при чудном восходе солнца и уже местами открылась из-под воды чудная природа. И эту вторую картину надеюсь к 15 январю окончить»[188].

Среди полотен Айвазовского особое место, что закономерно, занимают живописные произведения, посвящённые истории Армении — истории нации художника, его предков: «Крещение армянского народа», «Хримян Айрик в окрестностях Эчмиадзина», «Арарат», «Ной спускается с горы Арарат»[189], «Долина горы Арарат». Ряд таких произведений он создавал и преподносил в дар армянским церквям. Примерно на десяти холстах в различных композиционных и колористических решениях изображал гору Арарат, как, например, в живописной «Араратской долине». Интересен и тот факт, что на подобных произведениях маринист нередко ставил свою подпись на армянском языке, подчёркивая свою принадлежность к этому великому древнему народу. Известно и о таком необычном для Ивана Константиновича художественном проекте, единственном в своём роде, — в родной Феодосии он собственноручно расписывал храм Сурб-Саркис (Святого Саркиса), где был крещён.