Айвазовский

Теперь позвольте мне сказать Вам об одном моём предположении, и ежели оно будет одобрено Вами, только в таком случае я решусь исполнить. Вот какого рода предположение моё.

Так как все заказы Его Величества султана окончены мною ещё зимою и за которые деньги получены мною от Серкис-бея, теперь, по окончании всего этого, я бы желал выразить свою признательность и послать с этой целью две небольшие картины: одну, изображающую вид Петербурга с Невы летом, а другую — вид Москвы зимою. Кажется, два эти предмета были бы кстати, как пешкеш[272]от русского художника.

Ежели Ваше высокопревосходительство найдёте, что это кстати, и не откажете в Вашей благосклонности в представлении их Его Величеству, то только в таком случае я постараюсь их скорее окончить и отправить в Ваше распоряжение. Во всяком случае, желательно было бы, чтобы это случилось во время Вашего присутствия в Константинополе, ежели не до выезда Вашего, то по возвращении Вашем осенью. Ежели найдёте, что лучше теперь, летом, то прошу покорнейше дать мне знать телеграммой, и в таком случае я их вышлю к 15 или 20-му июня старого стиля.

Серкис-бей, хотя и весьма был любезен постоянно, но в некоторых случаях его действия были весьма странные. Как я заметил, картины мои для него были средством в его делах; [он] дарил их не только от своего имени, но и от меня лицам, которых я и не знаю, например бывшему визиру и другим. Мне было весьма неприятно иметь вид, как бы я заискивал у этих людей. Признаюсь, ежели бы мне пришлось ещё раз поехать в Стамбул, то просил бы Ваше высокопревосходительство приютить меня в посольском доме (какой-нибудь уголок).

Хотя Его Величество султан почти и пригласил лично приехать летом ещё раз, но без вторичного приглашения я, разумеется, не поеду.

Простите меня, что я решил писать к Вам такое длинное письмо при Ваших обширных занятиях.

Прошу покорнейше передать моё глубокое уважение супруге Вашей и княгине Анне Матвеевне.

С чувством глубочайшего уважения и преданности имею честь быть Вашего высокопревосходительства покорнейшим слугой.

И. Айвазовский»[273].

Декабрь 1875 года был отмечен персональной выставкой И. К. Айвазовского в Санкт-Петербургской Императорской академии художеств, вновь проходившей исключительно успешно. Помимо его блистательно написанных марин на ней предположительно экспонировался портрет Ивана Константиновича кисти Алексея Тыранова. По крайней мере, в том же 1875 году П. М. Третьяков приобрёл это произведение для своей коллекции. Сохранилось и декабрьское письмо Айвазовского Третьякову, в котором маринист, в частности, сообщал: «Вы, вероятно, приедете в Петербург, тогда я и передам Вам свой портрет»[274]. Следует предположить, что скорее всего речь шла о портретном образе, написанном Тырановым. Также очевидно, почему основатель галереи решил его приобрести. В то время Павел Третьяков уже коллекционировал портреты знаменитых современников, руководствуясь при этом как значимостью изображённого лица, так и художественными достоинствами изображения. Павел Михайлович писал И. Е. Репину об этом портрете девять лет спустя: «Тыранов отлично представлен портретом Айвазовского»[275]. Сохранилось письмо И. К. Айвазовского П. М. Третьякову, поясняющее историю данного приобретения для галереи:

«2 декабря 1875 г., Петербург.

Милостивый государь, многоуважаемый

Павел Михайлович!

Не знаю, застанет ли письмо это Вас в Москве, во всяком случае, Вы вероятно до 15 декабря возвратитесь из Италии.

Портрет мой был уложен с другими моими картинами и поэтому не мог оставить в Москве, к тому [же] я приехал в Петербург [через] Брест по случаю того, что в Одессе меня напугали тем, что около Тулы дорога в то время была повреждена.

Выставка моих картин в числе 11 открыта с сегодняшнего дня в Академии художеств и с 5 декабря будет открыта для публики. Вы, вероятно, как мне и говорили, в декабре приедете в Петербург, тогда я и передам Вам мой портрет.

Весьма обяжете, если двумя словами уведомите меня, около которого числа приедете. В октябре я ездил на два дня в Ялту и там имел удовольствие видеться с Вашей супругой, которой прошу покорнейше передать мой сердечный поклон.

В надежде скоро увидеть Вас в Питере остаюсь с истинным уважением к Вам

И. Айвазовский

На Невском проспекте,

дом Логинова № 44, кв. 11 »[276].

С этим портретом связано одно загадочное обстоятельство. По свидетельству современников, П. М. Третьяков приобрёл в 1875 году портрет И. К. Айвазовского, на котором тот представал так: седые бакенбарды, борода с проседью, высокий зачёс волос, фрак с орденами. Однако известно, что А. Тыранов писал молодого мариниста. Очевидно, что портретный образ был переписан. Историю изменения «портрета с секретом» исследовала искусствовед Л. А. Маркина в статье «Многоликий Айвазовский». Результаты рентгенограммы показали, что портрет действительно подвергся значительным изменениям.