Айвз и Мэллоун

– Да. Твой талант – ключ к поиску Источника! Королевские Каратели, а потом и Тайная Служба не добрались до этого секрета, иначе разделались бы с твоей семьей еще во время мятежа против Короля, как это произошло с Фэйсонами. Они могли слышать зов Источника, песню, что он пел, так же, как ты можешь искать дороги, но Мэллоунам хватило ума не раскрывать карты, и они пережили это время.

– Я думал, Фэйсоны погибли, потому что выбрали не ту сторону.

– И это тоже, но Каратели добрались до каждого, в ком была кровь этой семьи, даже до бастардов, отделенных от первого из рода десятилетиями спавшего волшебства. – Эбигейл кинула взгляд за окно. – Но в Дивном Краю нужно опасаться не их, а фэйри, что служат Эльфу. Уверена, он ищет тебя.

Я нахмурился. Так ли уж сложно столь могущественному существу обнаружить меня? Особенно учитывая, что я не скрывался и не применял никаких чар, чтобы сбить его со следа.

– Зачем?

Эбигейл легонько пожала плечами и вернулась к тому, с чего начала:

– В общем, главные дороги для нас закрыты, но я нашла подходящую тропу, – по слухам, она быстрая и выводит куда надо. Да, не в самой удобной точке, всего в нескольких часах пути от Королевского Двора, зато не петляет и безопасная. Правда, у этой тропы есть страж, но я побеседовала с ним, и оказалось, что он страстный ценитель поэзии.

Я иронично приподнял бровь. Эбигейл улыбнулась.

– Мы заключили сделку: я ему – сборник стихов, написанных рукой Дикерсона, а он забывает о том, что я прошла тропой не одна.

Иногда идеи волшебных существ, поступки волшебных существ, их слова выглядели до того абсурдно, что мне сложно было поверить в их серьезность.

– Ох, Крис. – Эбигейл рассмеялась. – Ты совершенно очаровательно хмуришься, когда сомневаешься в чем-то!

Я дернул уголком губ. В конце концов, феи и фэйри – ценители искусства, они издавна привечали у себя талантливых смертных, вспомнить хотя бы Лермонта Честного. Так почему бы одному из волшебного народа не заинтересоваться стихами Альберта Дикерсона?

– А зачем нам в Гланбари?

– Там начинается тропа.

По рукам побежали мурашки. С каждой секундой, с каждой милей, с каждым вздохом я приближался к тому, чтобы попасть в Волшебную Страну. Больше не будет книг, споров и задержек, зато будет мое величайшее приключение, которое изменит мир, вернет ему волшебство. Я с удивительной ясностью осознал это и… испугался. Страх поднялся, словно ил в потревоженной озерной воде, но, вздумай кто-нибудь меня спросить, что же меня напугало, ответа я бы не нашел. Чувство было смутным, дрожащим и лишенным четких границ. Словно уловив мое состояние, Эбигейл поднялась, пересела на сиденье рядом и взяла меня за руку.

За окном сменяли друг друга поля и зеленые луга; паровоз, исторгая в синеву небес черные клубы дыма, с грохотом несся по железным рельсам. Мою ладонь грела теплая ладошка, и страх отступал, сменялся уверенностью и легким азартом. Эбигейл шевельнулась и положила голову мне на плечо.

– Надеюсь, никто не помешает мне вздремнуть до следующей станции, – негромко произнесла она и затихла.

Пока не начала затекать шея, я сидел прямо, потом все-таки немного сдвинулся, устраиваясь поудобнее, и склонил голову к Эбигейл. Мерный стук колес убаюкивал, на стене напротив плясали солнечные пятна, становясь то ярче, то бледнее, а сквозь них проступало зеркало…

Оно находилось в просторной светлой комнате, и ветер, залетая в окно, играл с занавесками, тревожил страницы раскрытых книг. Они лежали на столе, на полу, на неубранной кровати, на стульях, на подоконнике – всюду, куда ни падал взгляд. Среди них стояли двое. Я знал обоих.

Генри Айдел был бледен, растерял весь привычный лоск: золотые волосы в беспорядке, мятая блуза навыпуск, брюки с чернильным пятном и босые ноги. Эльф не изменился – все та же безупречная, недостижимая, как горный пик, красота. Он смотрел на склонившего голову Айдела со странной смесью интереса и брезгливости, я видел, что губы его шевелятся, но не слышал ни звука. Закончив говорить, Эльф достал из кармана зеркальце с черепаховой ручкой, и пальцы Генри судорожно дернулись, словно он хотел выхватить вещь.

Эльф тоже это заметил, криво усмехнулся и произнес что-то, от чего Айдел склонил голову еще ниже. В следующий миг Эльф размахнулся и с силой бросил зеркальце на пол. Мир взорвался оглушающим звоном, я закричал и… проснулся.

Светлая комната пропала, я снова был в вагоне поезда: мерно стучали колеса, пахло сладостью и пылью, солнце плясало на дубовых панелях, все вокруг дышало безмятежностью.

И лишь сердце бешено колотилось в груди.

* * *

Надежды Эбигейл сбылись – нам никто не помешал на следующих остановках. Весь день до самого Сплитхилла в наше купе никто так и не подсел, что, в общем-то, было не удивительно. В Королевстве любили говорить, что первым классом ездят «или принцы, или дураки», хотя и мечтали прокатиться именно в таком вагоне.