Айзек и яйцо

Он чувствует, что вот-вот потеряет сознание. Он изо всех сил цепляется за мысль о четвертой палате – и за дверь. Айзек заглядывает в комнату – и его глаза застит знакомая чернота. Будто его снова вырывают из собственного тела и забрасывают в безжизненный космос. Все, до чего только что было подать рукой, кажется ему недосягаемо далеким. Вот она – пустота и вспыхивающие в ней огоньки. Просторная комната и крошечная больничная кроватка с прозрачными стенками, от одного вида которой у Айзека сердце кровью обливается. Он отгоняет от себя это чувство и заходит в палату. Под куполом из органического стекла он видит совсем не то, что видел раньше. Трубки исчезли, большую часть проводов отсоединили, а на месте некогда мертвенно неподвижного существа лежит живой, дышащий ребенок. Торчащие во все стороны пушистые волосы обрамляют маленькое, сморщенное, будто наспех слепленное из пожеванной резинки личико. Ребенок внимательно смотрит на Айзека, и во взгляде этих огромных выпученных глаз мерцает целая вселенная. Малыш очнулся. Малыш узнает его. Малыш. Его сын.

Словно по мановению руки чернота исчезает. Туман рассеивается. Айзек обнаруживает себя твердо стоящим на земле. Остается только крошечная кроватка посреди пустой больничной палаты. Только ребенок и склонившийся над ребенком отец. Малыш смотрит на него снизу вверх и, явно узнав, издает звук, похожий на отрыжку, и начинает пускать пузыри. Даже в этом стеклянном ящике он умудрился подрасти. Он выглядит таким… живым. Одна из медсестер – Айзек не обращает внимания, какая именно, – подходит к кроватке и отсоединяет еще пару проводов. Она дает ему отмашку и просит быть аккуратнее. Айзек наклоняется, протягивает к сыну удивительно твердые, учитывая обстоятельства, руки и впервые за несколько месяцев прижимает его к себе. Он укачивает его, баюкает – и что-то щелкает внутри, будто провернувшийся в замке ключ. Все снова обретает смысл. Айзек вздыхает, закрывает глаза и пару минут просто стоит, сжимая в руках ворочающегося коротыша – такого хрупкого, такого теплого. Его захлестывает давно забытое чувство. Чувство… наполненности. Наверное, его друг назвал бы это чувство уаууу.

Эгг. Айзек открывает глаза. Смотрит на своего сына. Потом смотрит на дверь. Малыш крепко спит у него на руках. Айзек осторожно проходит по комнате, продолжая укачивать коротыша, чтобы тот не проснулся. Его зрение прояснилось, как и его разум. Он пытается вспомнить, где видел Эгга в последний раз. В приемной? На автостоянке? В машине? Он понятия не имеет. Айзек подходит к двери, легонько толкает ее ногой и выглядывает в коридор. Он ищет хоть какой-нибудь намек на присутствие своего напарника, но у палаты толпится слишком много людей. Кто-то улыбается, кто-то плачет, кто-то снова хлопает в ладоши. Айзек не обращает на собравшихся никакого внимания. Он заглядывает им за спины, смотрит им под ноги. Стоя в другом конце коридора, за ним наблюдает все еще сияющая Джой, и он со слезами на глазах улыбается ей в ответ. Там, за ней, за ее правой ногой, он кое-что замечает.

Из открытых створок лифта валит дым, будто кто-то рассыпал там сухой лед. Айзек отчетливо слышит нарастающий канон синтезаторов и электрогитар. Или это гудят медицинские аппараты? Освещение в коридоре становится неоновым. Или просто больничные лампы потускнели из-за скачка напряжения? Айзек моргает – и все люди исчезают. В этом потустороннем свете, меж зеркальных стен стоит одна-единственная фигура. Полуметровый комок взъерошенного ярко-белого меха. У него пухлое пузико, маленькие желтые ножки и руки настолько длинные, что громоздятся по обе стороны от тела снежными взгорками. Ладошки у существа тоже желтые, как и занимающее примерно две трети туловища лицо. Крошечные круглые ноздри выглядят так, будто были проколоты булавкой, а вечно опущенные уголки рта придают мордашке обманчиво недовольное выражение. Существо смотрит на Айзека своими огромными, блестящими, будто отполированный мрамор глазами. Музыка становится громче, дымка, стелющаяся по полу пустого лифта, тает. Уголки маленького ротика едва заметно приподнимаются. Айзек качает на руках крепко спящего сына, чувствуя, как на глаза снова наворачиваются слезы.

– Спасибо, – говорит он.

– Уаууу, – отвечает яйцо.

И исчезает за сомкнувшимися дверями лифта.

СПИСОК ДЕЛ

Убрать кухню

Вычистить холодильник

Разобрать почту

Разобрать файлы Мэри

Сделать генеральную уборку

Подстричь газон

Позвонить маме

Посадить цветы

Разобрать одежду Мэри

Отдать одежду на благотворительность

Подстричься

Прибраться в кабинете Мэри

Разобрать верхний этаж

Некоторое время спустя