Академия «Белое пламя»

Этайн сама не помнила, как добралась до студенческой башни, как влетела по крутой лестнице на их четвёртый этаж. Тео открыл не сразу. Он стоял на пороге в одних наспех натянутых на влажное тело брюках, тёмные кудри волос были мокрыми, а по плечам стекали дорожки влаги.

– Этайн, – если Сфорца и хотел что-то сказать, услышать это Лисс было не суждено. Она первой сделала шаг вперёд, преодолевая ничтожное расстояние между ними.

Она устала. Переживать, беспокоиться и играть в кошки-мышки с этим принципиальным типом. Устала гадать о его к ней чувствах и намерениях. Поход на болота показал, что время скоротечнее, чем им казалось на самом деле.

Ей было страшно. Как бы она отрегировала, если бы Тео не вернулся? По спине бежал холодок от одной мысли об этом.

Лисс даже не сообразила, кто первым потянулся навстречу. Поцелуй вышел стремительным и жадным. Будто они ждали этого целую вечность. Позади неё захлопнулась дверь.

Этайн сжала горячими пальцами мужские плечи. Прохладные, сильные. На которые так хотелось опереться, впиться ногтями до красных полос, что останутся с ним воспоминаниями. Маттео обнял Лисс в ответ, прижимая к себе весьма нецеломудренно. Они целовались, пока лёгкие не обожгло недостатком воздуха. И только сейчас рискнули взглянуть в глаза друг другу.

– Этайн… – В полумраке комнаты глаза Тео казались совсем чёрными, без зрачков. Глубокими, опасными тем, что, взглянув в них, однажды можно утонуть навсегда.

– Пожалуйста. – Чародейка едва не застонала. – Если ты хоть слово скажешь про свой долг, я тебя ударю.

– И не собирался. – Сфорца был предельно серьёзен. Ни насмешки, ни строгости. – Хотел лишь попросить.

– О чём? – Этайн задержала дыхание, силясь понять, о чём он думает. Но тот лишь улыбнулся. Прохладные ладони успокаивающе провели по узкой спине.

– Останься со мной.

К такой просьбе она была не готова. Наоборот, внутренне настроилась сражаться, доказывать Тео что-то. Но выполнить его желание оказалось проще простого. Вместо ответа Этайн потянулась навстречу, приникая острым поцелуем-укусом к шее мага, с явным намерением прибавить завтра Сфорце поутру хлопот в поиске рубашки с воротником повыше. В ответ послышалось тихое рычание, от которого у Лисс внутри всё скрутило.

Тео коротким движением стянул с неё уже расстёгнутый камзол. Рванул вверх рубашку – послышался треск разорванной ткани, да и плевать. Пальцы уже путались в завязках брюк, а жадные поцелуи выдавали всё нарастающее нетерпение. Теперь всего этого было мало. Мало поцелуев, касаний, дыхания.

Постель казалась слишком далёкой. Зато как раз кстати под рукой оказался стол. Все свитки и книги были сметены прочь одним движением. Рывком стягивая с Этайн остатки одежды, Тео выглядел безумным. Глаза горели, грудь тяжело и часто вздымалась, он оказался прямо перед ней.

– Я хочу слышать тебя.

Этайн стиснула зубы, чтобы не застонать от резко накатившей волны скручивающегося возбуждения, которое пронзило сверху донизу. Нет уж, теперь она не собирается молчать.

Он вычерчивал по её телу узоры из дорожек поцелуев, прикусывал нежную кожу за ухом, говорил какие-то глупости, распалял, пока ласкавшие пальцы не задрожали от сдерживаемого нетерпения. Тео был прекрасен сейчас, как никогда. Ошалелый, скалящийся, с сорванным дыханием, с нежностью и упоением во взгляде. Кто бы мог сказать, что он бывает так безумен и откровенно-интимен, посмотри на него в строю других студентов? Застёгнутый на все пуговицы, стоящий чуть в стороне, Тео всегда чуть снисходительно улыбался.

Стол жалостливо скрипнул от сильного, на грани грубости толчка.

В эту ночь Этайн сполна выполняла просьбу Сфорцы, то постанывая, то судорожно, на вдохе, шепча, а то и вовсе выкрикивая его имя. Тео заполнил собой всё пространство вокруг и в ней. Чередуя грубость на грани с жестокостью с пронзительной до кончиков пальцев нежностью, заставлял девушку захлёбываться в восторге и любви к нему. В этом простом и низменном они будто бы отыгрывались друг на друге за все обиды и недомолвки.

И сначала на столе, потом не единожды в постели, выгибаясь в судороге удовольствия, Этайн взывала к одному лишь существовавшему для неё сейчас богу – Маттео, мать его, Сфорце. Боль, желание, жадная страсть схлёстывались в одно пьяное безумие.

Когда вечерние сумерки сменились предрассветными, Этайн едва держала глаза открытыми. Но заснуть ей Тео не дал. Прислонившись спиной к спинке кровати, усадил девушку к себе на колени и велел рассказывать.

То ли то была усталость, то ли во второй раз было легче, но на этот раз, пересказывая их поход на болота, Лисс даже ни разу не дрогнула. Лишь прервалась на несколько секунд, когда почувствовала, как напрягается Сфорца, когда речь зашла об Орацио и близнецах.

– Ты в порядке? – Этайн провела кончиком носа по каменной линии челюсти.

– Нет, но это не важно. – Заботливые руки обвили её плечи. – Главное, что ты цела.

– Тео! – Лисс отстранилась, заглядывая в лицо парня. – Конечно, это важно.