Академия сумерек. Темное пламя

На самом деле парадный зал выглядел прекрасно – Ливингстоун, этот жалкий фокусник, до отвращения хорош во всяческих финтифлюшках и показном пафосе. Погруженный в полумрак зал переливался золотыми и белыми огоньками, окна были задрапированы сверкающими тёмными шторами. Даже скатерти на столах будто бы сверкали, а под потолком кружила иллюзорная стайка белых ласточек – первых птиц, по осени улетающих в тёплые края.

Красиво, торжественно и невыносимо скучно. На преподавательском столе, разместившемся на небольшом возвышении, вместо пристойной выпивки стоит только шампанское. Я скривился и убедил себя остаться только тем, что первый танец мне пообещала самая красивая девушка в Академии… Ну и тем, что я, запасливый, умный и красивый, ловко запихнул во внутренний карман пиджака флягу с отменным виски.

– Тоска, – припечатал я и направился к столу. Понятия не имею, что я тут должен проверять и чем помогать дражайшему бородатому выдумщику, но делать ничего не собираюсь. За ярмарочными фокусами не ко мне. – Надо было прихватить с собой две стопки контрольных с шестого курса.

– Не знала, что ты такой трудоголик.

– А я и не он. Но когда тебе описывают способы умерщвления водяной живности с помощью Ледяного копья, не ржать не получается.

Кейт на это закатила глаза.

– Прекрати ныть.

– А я и не ною. Я страдаю от созерцания безвкусицы.

– Ты ноешь, потому что на самом деле тебе нравится. Не отрицай.

Ну ладно, разве что чуть-чуть. И то лишь из уважения к Академии, построенной когда-то с участием одного из Найтстаров.

Музыка пока играла довольно тихо, исключительно для атмосферы… и для того, очевидно, чтобы стереть кислые мины с наших с Кейт лиц. Она ждала Лейфа, который отчего-то запаздывал, а я прикидывал, как долго будет крыситься Чейз, когда приметит, что в свой бокал с шампанским я давно уже плещу виски. Помнится, в студенческие годы она ненавидела меня за эту повадку пуще прочих, и не важно, что её обожаемые чародейчики занимались ровно тем же самым – кому вообще, кроме девиц, придет в голову хлестать шипучую кислятину? Бал, в конце концов, только повод приодеться покрасивее, а потом утащить по углам кого нужно.

Я ошибся – с нотациями к нам поспешила вовсе не Чейз, а лично Уэйн Ливингстоун. Улыбнулся благодушно, склонил многомудрую (ни разу) голову к плечу и с этаким доброжелательным укором пожурил:

– Мистер Блэквуд, я хотел бы напомнить, что вы тут находитесь, прежде всего, в роли преподавателя…

– Ага, и шпиона за малолетками, – хмыкнул я, убрав флягу обратно в карман. – Не стоит утруждаться, ректор, я о своих обязанностях помню. А вот вы… – я огляделся, демонстративно скривился при виде появившихся на столах фонтанчиках с золотистым пуншем, – вы что, устраиваете утренник? Не знал. Простите, что не захватил с собой мороженое и актёров детского театра.

Кейт рядом тихо захихикала, а ректор, к моему удивлению, вовсе не обиделся и всё тем же тоном доброго дедушки отметил прописную истину:

– Ну какой же вы змей, мистер Блэквуд, видит Царица…

– Лорд Блэквуд, – отозвался я. Тоже добродушно. Ну, насколько вообще понимал смысл этого слова. Вышло впечатляюще – при виде моего оскала Уэйн малость спал с лица. – Спасибо за комплимент. И нет, я не перестану подавать своим студентам пример, что пить в вашем присутствии стоит исключительно из своей посуды.

 Ливингстоуна будто ветром сдуло – настолько быстро припустил он к трибуне с гербом Академии, что расположилась аккурат перед преподавательским столом. А жаль – лучше бы сразу к выходу из Академии. Впрочем, не с моим счастьем. Ещё и слушать теперь заунывные стариковские речи о благолепии, нравственности и чудных студенческих годах…

Надо же, столько лет прошло, а я всё ещё помню, из-за чего балы были признаны мной самыми унылыми событиями в жизни.

Ливингстоун картинно хлопнул в ладоши, и двери парадного зала отворились, впуская уже собравшихся подле неё студентов. Пёстрая толпа юношей и девушек, разодетых кто во что горазд… точнее, во всё, на что хватило денег у их семей, ибо скромностью и вкусом мало кто мог похвастаться. Я, впрочем, особо ни на кого не смотрел, разве только отметил, что Октавия меня ничуть не удивила, вырядившись в кожаные брюки, сапоги, корсет с болтающейся позади половиной пышной юбки. Дражайшая воспитанница леди Леноры даже прической себя утруждать не стала, попросту распустила роскошные чёрные кудри да собрала сбоку заколкой. На оголённой руке двигалась и шипела её змея, во вторую по-хозяйски вцепился племянничек, напрочь потерявший от Октавии голову – на горе своим родителям.

Блэквуды и бабы, вечная драма и вечный же скандал. Даже если Блэквуд немножко Сангстер.