Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище

Некоторые мемуаристы и исследователи утверждают, что этим анонимным меценатом был Н. А. Касаткин²⁹, с которым Эрьзя действительно впоследствии был дружен.

«Через 3 дня директор встретил его в своем училище», – пишет Альфредо Кан³⁰.

Способности художника и опыт занятий фотографией позволили ему получить место в уже упомянутом нами фотоателье Бродовского, где он не только работал, но и жил. (Ил. 3)

Ил. 3. Степан Нефедов. Начало 1900-х.

Снимок сделан в фотоателье Р.Ф. Бродовского.

Через некоторое время Эрьзя смог перевестись на дневное отделение училища. «Выдающийся талант Ersia скоро выделил его из массы курсистов, и его без всяких экзаменов перевели в училищные классы», – писал корреспондент газеты «Голос Москвы» весной 1910 г.³¹. Однако, согласно большинству источников, перевестись на дневное отделение Степану Нефедову удалось лишь с помощью протекции. Корреспондент газеты «Камско-Волжская речь» писал в 1911 г., что Эрьзю «приняли в школу» «благодаря стараниям и хлопотам влиятельных знакомых»³². «На Ерьзю (так в тексте. – И.К.) обратил внимание какой-то посетитель вечерних курсов, который имел связи с „сильными мира сего“. О Ерьзе стали наводить справки у преподавателей, которые оказались более чем удовлетворительные, и он окольным путем попал в школу», – сообщал корреспондент газеты «Раннее утро» (1909)³³. Тот же автор в своей следующей публикации (1910) уточняет: «О своих мытарствах Эрьзя рассказал знакомому чиновнику канцелярии Великой Княгини. Обещал этот чиновник: похлопотать за Эрьзю, где следует, и посодействовать его приему в Строгановское училище. И действительно, вскоре Эрьзю вызвали к г. Глобе.

– Всюду вы нос свой суете, – встретил художника директор.

– Я только учиться хочу, – ответил Эрьзя.

– Ну, ладно. Можете временно посещать школу»³⁴.

Альфредо Каи утверждает, что «коммерсант, его друг» (т. е. купец Серебряков) познакомил Степана с «помощником секретаря княгини Елизаветы Романовой, жены тогдашнего губернатора Москвы <…>, убитого в 1905 году»³⁵. Та же версия представлена в рассказе Эрьзи, записанном М.Г. Сергеевым: «…я познакомился с помощником секретаря³⁶ великой княгини Елизаветы Федоровны, сестры императрицы, и поведал ему о своем желании поступить в Строгановское училище. Я передал ему эскизы своих декораций. Он обо всем рассказал своему начальнику, и тот, посмотрев мои работы, рекомендовал меня в училище как новоявленный талант от имени великой княгини, которая была покровительницей училища. Директору пришлось подчиниться и принять меня в основной класс, но он предварительно на меня накричал. Я сказал тогда, что пойду к великой княгине, и директору показалось, что я действительно нахожусь под ее покровительством.

Согласно Альфредо Кану, Эрьзя даже удостоился чести писать портрет Елизаветы Федоровны, что вызывало зависть со стороны учащихся Строгановского училища: «Степан писал портрет молодой и красивой женщины, к которой он питал симпатию, а если можно сказать, любовь. Это послужило поводом враждебного отношения к нему в Академии»³⁷.

Эти факты пока не нашли документального подтверждения, однако вполне вероятны, тем более что у Эрьзи была еще одна возможность заручиться поддержкой Елизаветы Федоровны: Р.Ф. Бродовский, у которого он работал, был фотографом Московского филармонического общества, состоящего под ее покровительством.

Существует и другая версия относительно высочайших покровителей Нефедова. Согласно уральскому исследователю биографии и творчества Эрьзи В.А. Блинову, на вечерних курсах Строгановского училища будущий скульптор «познакомился с Сержем, помощником секретаря великой княгини Елены Владимировны, племянницы скончавшегося уже государя Александра III»³⁸. Данная версия представляется нам абсолютным вымыслом.

Так или иначе, «…через год он был в числе двенадцати лучших студентов, которые должны были перейти на занятия в дневную смену. Некоторые его товарищи говорили ему:

– Мы уже три раза провалились на вступительных экзаменах, неужели ты думаешь, что сдашь с первого раза?

– Вы можете еще двадцать раз провалиться, а я нет…»³⁹.

Однако, попав в число учащихся, переведенных на дневное отделение Строгановки, Эрьзя не довольствуется этим: он решает поступать в Училище живописи, ваяния и зодчества: «Он стремился дальше, выше. И он рискнул держать экзамен в знаменитую школу живописи, ваяния и зодчества.

Вместе с ним держали экзамен и некоторые его учителя (из Строгановского училища).

– Ну, куда вы лезете с вашей мазней? – говорили они ему после экзамена.

– Неужели вы думаете, что вас примут? Мы вот, держим экзамен уже третий раз, а все проваливаемся. А рисуем-то мы не по-вашему.

Больно и обидно было выслушивать эти насмешки Эрьзе. Вместо того чтобы поддержать, обнадежить, – учителя смеялись над ним. И что же? Он выдержал этот трудный конкурсный экзамен одним из первых и начал учиться в школе живописи, ваяния и зодчества…»⁴⁰.