Ах, ты, мой милый! - сказал кузнец

Если бы Парамон умел плакать, он бы, наверное, заплакал от горя и радости одновременно.

Одуванчик Ванюша, который всё оставался таким же молодым и золотоволосым, каким его Парамон когда-то нарисовал, хотя все его товарищи давно отцвели и пушистыми семенами рассеялись, не выдержал долгого молчания, зашевелился, листьями залопотал:

— Ты уснул, Парамон?

— Нет, я думаю...

— О чём?

— О высоком, Ванюша...

— Расскажи, поделись!

— Не знаю, как об этом рассказать... Чувствую, а слова подобрать трудно! Попробую...

Ванюша слушал, не перебивал, всё на картину кузнеца смотрел и пытался понять. А потом листья его поникли в смущении:

— Бестолковый я, Парамон. Не понимаю...

— Это я бестолковый, плохо объясняю, — огорчился Парамон.

Тут, как раз вовремя, Алеша прибежал, сказал, что баба Дуня кашу сварила, сальца отрезала и плошку творога выдала для того, чтоб они старуху Сову Матвеевну угостили.

Парамон из лукошка охотно выскочил, и они отправились.

А того и не заметили, что за ними, крадучись, шли братец Сереженька и сестрица Варвара.

Брат и сестра не собирались сегодня Парамона отлавливать. Во-первых, еще не все было готово по их плану, а, во-вторых, тут свидетель был, Алёша. Он бы их сразу кузнецу выдал.

Они крались следом, чтоб повадки этого чуда-юда лучше изучить, вот и вся их задача была на этот вечер.

Но Сереженька все равно настоящим охотником себя чувствовал и очень сердился, когда сухая ветка под ногой у Варвары хрустела или листья шевелились у кустов, за которыми они прятались...

Парамон с Алёшей, не торопясь, подошли к кряжистому старому дубу, в дупле которого жила Сова Матвеевна.

Приветственного уханья, как бывало обычно , в этот раз не раздалось. Парамон удивился и даже чуть встревожился.

— А ее тут нет! — наклонился и заглянул в дупло Алёша.

Парамон не поверил и тоже заглянул. Действительно, Совы Матвеевны в ее жилище не было.

Сначала Парамон и Алёша сели рядом с дубом на траву, посидели, подождали. Может быть, скоро прилетит?

Смеркалось, а Совы Матвеевны все не было.

Они заволновались, начали её везде искать и звать, бегали кругами вокруг дуба, каждый раз все расширяя и расширяя эти круги. В результате весь лес почти обегали...

— Что они ищут? — Варвара у Сереженьки спрашивала шепотом.

— Говорят, давным-давно тут клад где-то разбойники зарыли, — подумал вслух братец. — Может, они узнали об этом и теперь ищут его!

— А почему Алёша кричит: “Сова Матвеевна, Сова Матвеевна!”?

— Почему? Почему? Наверное, так надо!.. Может, это пароль!?

Уже почти стемнело, когда после безрезультатных поисков Парамон увидел на окраине леса Соловья Соловеевича Курского, старого доброго знакомого.

— Вы не видели Сову Матвеевну? — спросил его Парамон очень вежливо. — Мы так волнуемся! Куда она запропастилась? Где ее искать?

Соловей Соловеевич Курский подумал и сказал:

— Нигде! Была — и нету! С птицами это случается!

Взмахнул крыльями в знак прощания и скрылся в гнезде, спать лёг.

Алеша и Парамон поплелись домой. Им было грустно. Хоть и злая и бестолковая была старуха Сова Матвеевна, а вот без нее чего-то недостает...

Друзья чуть не натолкнулись на братца Сереженьку и сестрицу Варвару, но те успели залечь в кустах, в землю вжались, да и стемнело уже порядочно, вот Парамон и Алеша мимо прошли, не заметив их.

А как вышли на дорогу на бабу Кланю наткнулись. Что-то огромное, увязанное то ли в скатерть, то ли в простыню тащила она на плече.

Парамон спрятался, а Алеша подбежал к ней:

— Давайте помогу! Тяжело вам одной нести! — предложил он от всего сердца.

— Своя ноша не тянет, — переложила тюк на другое плечо баба Кланя, очень недовольная тем, что ее увидели. — Иди, парень, гуляй!

Алеша немножко обиделся: он ведь искренне хотел помочь.

— Ты что, не веришь, что мне не тяжело!? — спросила баба Кланя, в упор глядя на него. — Вот, убедись! — и она запрыгала на тропке, словно в пляс пошла.

Это было так непохоже на бабу Кланю, а особенно, когда она не только заплясала со своим громоздким тюком на плече, но и какую-то мелодию плясовую замурлыкала, что Алеша остолбенел.

— Ну, теперь веришь? Говорю тебе — своя ноша не тянет! — баба Кланя, не оглядываясь, быстро пошла вперед, так быстро, почти вприпрыжку.

— Странно!.. — промолвил Алёша, глядя ей вслед.

— Тут дело нечисто! — задумчиво сказал Парамон, выйдя из-за куста и присоединившись к Алеше.

— Почему ты так говоришь? — удивился Алеша, а потом, подумав, сказал: — Да, наверное, дело нечисто. Тут какая-то тайна! Что она такое купила, что не хочет, чтоб мы знали?

А баба Кланя тащила домой огромную клетку. Когда-то в ней жили две семьи канареек, радовали детей сельского учителя и всех их друзей-товарищей, потом дети выросли и разъехались, учитель состарился и умер, канарейки неизвестно куда делись, а ненужная клетка была снесена в сарай, забыта и долгие годы пылилась в этом сарае...

А когда клетка понадобилась бабе Клане и она стала искать, где бы ее раздобыть, кто-то вспомнил и посоветовал:

— Загляни-ка в гости к Лукиничне, что-то у нее в сарае было похожее...