Ах, ты, мой милый! - сказал кузнец

Где-то далеко-далеко гудело и трещало, но это было так далеко, что не стоило обращать на это внимания.

И вдруг Парамон остановился. Он своим чутким ухом услышал, как шевелятся, пытаясь выбраться из земли, семена. Услышал и почувствовал, как им темно, как тяжело навалились на них влажные комья земли. Он совсем было решил броситься им на помощь, освободить и крикнуть: "За мной, ребята!" Но...

Но вдруг он увидел два зеленых огонька. Сердце у него похолодело от какой-то неведомой опасности, и в тот же миг Парамон отпрянул в сторону. Это его спасло. Пострадало только самое длинное и самое красивое перо хвоста.

Парамон мчался, не разбирая дороги, а за ним мягкими прыжками гнался какой-то зверь. Вот-вот настигнет, вот-вот напрыгнет!

Парамон с размаху ткнулся в какие-то бревна, больно ушибся, но жалеть себя совсем не было времени. Отчаяние прибавило ему силы, и он прыгнул вверх. Это был безумный шаг: он ведь и не надеялся перепрыгнуть эту стенку, сложенную из бревен.

Но она оказалась невысокой, он вспрыгнул на нее, качнулся, удерживая равновесие, а потом рванулся бежать — и начал падать. Вниз, вниз, в холод, в темноту.

Инстинктивно он расправил свое единственное крыло, распушил веером хвост. Падение замедлилось, теперь он почти планировал и лихорадочно пытался найти рукой какой-нибудь выступ в этих бесконечных, влажных и скользких стенах. Наконец ему удалось ухватиться за какой-то сучок, руку здорово рвануло, чуть не вывихнуло, но падение прекратилось.

Можно было перевести дух.

Итак, он висел в колодце. Внизу, очевидно, была вода, но в темноте ее не было видно.

Вверху светлел квадрат неба, и круглым черным пятном виднелась голова зверя, который гнался за ним. Эта круглая тень орала истошным голосом: "Мя-у-у!"

Конечно, злость разбирает, когда верная добыча ускользает из-под носа.

— Поори, поори, — холодно сказал Парамон. Он чувствовал себя в безопасности, а, кроме того, он был не из трусливых.

Зверь недовольно кричал свое противное "мя-у-у" и иногда шипел от злости. Парамону захотелось выскочить и сразиться с ним в смелом поединке. Но это было несбыточное желание, ведь он висел где-то в глубине колодца между небом и водой...

— Эй, как тебя зовут? — крикнул Парамон, когда зверь притих.

Зверь не ответил, хотя было ясно, что он не ушел: два зеленых огня напряженно нависли над Парамоном.

— Ну, погоди! Я тебе покажу! — крикнул вверх Парамон. — Еще встретимся!

Зверь не то заурчал, не то сказал "ха-ха-ха!" и исчез.

Над головой Парамона сияло звездное небо.

Висеть на одной руке становилось всё труднее и труднее, и Парамон подумал, что долго он так не выдержит. Упереться бы во что-нибудь ногами? Он искал точку опоры, но лапы только скользили по влажным, покрытым слизью бревнам. Наконец, после долгих трудов, он всё-таки зацепился за какую-то трещину и почувствовал облегчение.

Еще бы сбросить тянущее вниз колесо, было бы совсем прекрасно. Но тогда на берегу родного болота, он укрепил его на диво крепко...

Но, вспомнив о колесе, он вспомнил и о своих усиках-антеннах. Разве это не тот случай, когда надо послать сигнал "На помощь!" или, в крайнем случае, поговорить со звездами, чтоб не было так одиноко?

Привести в действие антенны оказалось не так-то просто. Всё не так-то просто, что делаешь впервые.

Он вертел головой, ерошил перья, взмахивал крылом, пытаясь развести антенны под нужным углом.

Он догадывался, конечно, что разговор со звездами должен быть только о предметах важных: звёзды с трудом сосредотачиваются на мелочах.

Но это не пустяк, если жизнь в опасности, тут вполне можно попросить совета.

— Как мне отсюда выбраться? — спросил он у самой близкой звезды.

К Дальним звездам он еще не умел дотянуться: эфир свистел, трещал и даже подвывал.

Да и Ближнюю тоже было услышать трудно: Парамон слышал какие-то далёкие голоса, они кричали что-то друг другу о севе, об озимых и о горючем. Для кого-то сейчас было трудное время. А то вдруг прослушивалась странная музыка, она переходила в пронзительный свист, от которого у Парамона звенело не только в ухе, но в голове, потом свист прерывался и чей-то бас восклицал: "Офелия, о нимфа... "

Парамон снова и снова шевелил усы-антенны, пытаясь настроиться поточнее, и каждый раз с надеждой спрашивал:

— Скажи мне, Звезда, что делать?

Наконец, он уловил ответ:

— Терпи, — прошелестела Ближняя Звезда. — Терпи, Парамон. Помощь придет утром.

И он стал терпеть.

До утра, конечно, было далеко. Ну, что ж, зато у него появилось время подумать, зачем он родился на свет и чем ему заняться в жизни.

Правда, ничего особенного он не придумал, потому что терпеть было трудно и очень холодно.

А перед рассветом, когда он уже совсем не мог терпеть и с каждой минутой слабел, к нему заглянула Луна. Сначала он увидел её отражение на дне колодца.

— Здравствуй! — сказала она.

Он поднял глаза, и она снова сказала ему:

-Здравствуй, Парамон!

А у него не было сил ответить.

Луна покачала головой, постояла над ним и потихоньку уплыла.