Ах, ты, мой милый! - сказал кузнец

Говорила же она, что хочет научиться понимать язык птиц и зверей! Он ей в этом поможет, а она его чтению научит!..

С такими мыслями он и заснул, и снилось ему, что Варвара его сестра и совсем-совсем похожа на него... Как близнецы Димон и Тихон друг на друга похожи, так и Варвара и он, как две капли воды... И глаза у нее такие же большие и круглые, и не косичка на затылке вверх торчит, совсем как у него, — антеннка, а вторая косичка — это большое длинное ухо свисает, в которое всё влетает, а другого, чтоб вылетать, и нету!..

Не сразу сквозь сладкий сон он услышал, как кто-то сильно стучит и рвется в окошко баньки.

Так не хотелось Парамону просыпаться, но пришлось...

В его оконце клювом и грудью бился Соловей Соловеевич Курский, и кричал, как очумелый:

— Пожар! Проснись, Парамон! Буди людей — пожар в лесу!

Что такое “пожар” Парамон себе представлял неясно, но догадывался, что это очень серьезно.

Он выскочил из баньки и помчался будить старика-кузнеца.

Потом Шарик разбудил бабу Дуню и Алешу.

Баба Дуня разбудила бабу Кланю и “архаровцев”.

Старик-кузнец мигом запряг Шоколадку в тележку, туда навалили ведра, лопаты и грабли и помчали к тому краю леса, где жил Соловей Соловеевич Курский.

Шоколадка бежала без понуканий, люди торопились следом, еле поспевая за ней.

Баба Кланя за сердце хваталась и всё причитала, что они не остановят пожар, и вся их деревенька сгорит, и всё прахом пойдет!

Баба Дуня вдруг вспомнила, что впопыхах она Актрису запертой в сарае оставила. А ну, как, правда, огонь до деревни дойдет, и сгорит коровка по ее вине?

И помчалась баба Дуня обратно, сарай открывать, Актрису выпускать да за одно и глупую козу Марью...

— Я мигом вернусь! — крикнула кузнецу. — Одна нога там — другая здесь!

А в лесу тоже был переполох...

Метались в ночи, шумя крыльями, птицы...

Как тени, скользили меж деревьев то барсук, то лисица...

Фыркали испуганно ежи, плакали иволги и козодои, куда-то без толку и понимания ползли ужи и гадюки...

А как страшно ухали филины, и где-то далеко-далеко выли волки...

Огонь растекался по земле медленно, пламя было невысоким и почему-то почти совсем не освещало пространство, и ночная темь соседствовала с багровым пламенем...

— Шарик! Беги к лесникам! — скомандовал кузнец.

Он снова почувствовал себя младшим лейтенантом, как на той далекой войне!

И Шарик рванул!

— Стой, куда ты? Записку отнесешь! — старик-кузнец записку нацарапал на каком-то обрывке бумаги, выхваченном из кармана.

Шарик схватил ее в зубы и помчался стрелой.

— Так, братцы, разбирай лопаты, окапывайте линию огня, а землю — в пламя бросайте!.. Шоколадка с Варварой к речке, воду возить! Да побыстрее!

Шоколадка помчалась под горку к речке, Варвара — за ней.

Когда они вернулись с ведрами, наполненными водой, особых успехов у борцов с огнем не наблюдалось.

Медленно, но верно пожар захватывал всё новые пространства.

Ветки, разгораясь, трещали, летели фейерверками искры, кое-где поодаль занимались пламенем подсохшие травы.

Парамон тушил их, пластиковым совком прихлопывая пламя. Рука устала и болела, но, как когда-то в колодце, жалеть себя было некогда, надо было дело делать!..

Семь ведер воды, которые привезли с речки Варвара и Шоколадка помогли мало. Они помчались за новой порцией...

Баба Дуня и баба Кланя себя не жалели, старались наперегонки, уж они-то знали, чем грозит лесной пожар их деревеньке...

Старик-кузнец, Сереженька и Димон с Тихоном тоже не отставали, радовались, что хоть немного удается сдерживать огонь, а там, глядишь, и помощь подоспеет: Шарик побежал же за лесниками!..

Как Парамон оказался на клочке земли, со всех сторон окруженном языками пламени, никто потом объяснить не мог, и он сам только позже, гораздо позже понял это.

Очертя голову, Парамон бросился в огненный круг потому, что заметил там мечущегося ежа, собственно говоря, это был ещё не мудрый и опытный ёж, а глупый ежонок-первогодок. Ежонок точно пропал бы в огне, и Парамон безрассудно кинулся его спасать.

Прежде всего ежонку надо было показать, где легче было бы пробиться из кольца пламени, но тот так надышался дымом, что уже совсем ничего не понимал. В конце концов, устав тыкаться в разные стороны, он просто свернулся в колючий шар и решил, что так победит (или обманет!) этого страшного врага — огонь...

Парамон схватил его за колючки, сунул под крыло, а чтоб не уронить, придерживал его рукой. Он собирался вместе с ним выскочить на безопасное место.

Дурачок-ежонок замер у него под крылом и не подавал признаков жизни (может, от страха сознание потерял?), тащить его было тяжеловато и очень неудобно, и Парамон замешкался...

А пламя наступало, с каждой минутой разгоралось сильнее...

От сильного жара совсем становилось невмоготу! Но Парамон ежонка не бросал, прижал крылом — и сражался с огнем отчаянно: за жизнь уже боролся!

Он отбивался от языков огня, но пламя опять вспыхивало то сзади, то сбоку, подползало всё ближе и ближе... Уже и перья так нагрелись, что, казалось, вот-вот вспыхнут, уже и дым ему дышать не давал — а никто не замечал, что Парамон в беде, никто не торопился на выручку!..