Ах, ты, мой милый! - сказал кузнец

— Чего меня так твоя собака не любит? — уже с одуванчиковой поляны крикнула баба Кланя. — Посадил бы ты ее на цепь, а то укусит кого!

Шарик не выдержал и залился громким лаем. Старик попросил Шарика не ругаться: он же понимал, что Шарик не просто лает, а ругается на бабу Кланю предпоследними словами.

Шарик заворчал:

— Каждый бы ругался, если б его на цепь хотели посадить. Вылезай! — крикнул он Парамону, — Она ушла.

Старик-кузнец сначала хорошо загасил огонь в горне, прихватил выкованный крюк, а из дома принес много разных красок в тюбиках, пакетах, в банках, положил всё в большое круглое лукошко, под которым недавно Парамон прятался, и сказал:

— Пошли дом твой украшать, Парамон. А ты, Шарик, нас охраняй.

— Договорились! — сказал Шарик.

Делай, как я

Старик-кузнец взял себе большую кисть, Парамону дал поменьше и велел:

— Смотри и делай, как я. Сумеешь?

Парамон решил, что это будет эксперимент ( иначе говоря, опыт), и решил, что надо проявить все свои способности, чтоб деду понравиться: дед — художник, и внук — тоже в грязь лицом не ударит!

И расписали они всю печь, и трубу печную до самого потолка, и стену за печью, а Парамон сам, один, всю дверь разрисовал, и старик похвалил и его, и себя:

— А что, Парамон, неплохо у нас получилось?!

— Хорошо получилось, — подтвердил Парамон.

И они, конечно, были правы.

На печке расцвели всякие луговые цветы: и красные смолки, и желтые лютики, и голубые колокольчики...

На печной трубе расселись птицы. И все с яркими перьями, а хвосты переливались, как у павлинов... Одна птица была белая-белая — это был белый лебедь...

А на стене за печкой — совсем, как хотел Парамон! — смотрела и улыбалась им Луна, и три серебряных звезды — ближняя, средняя, дальняя — тоже смотрели на них...

А на двери, которую расписывал только один Парамон, среди зеленых листьев гордо поднимал свою голову желтый одуванчик по имени Ванюша.

И в верхнем правом углу оберегала его от разных бед Сова Матвеевна (очень похоже нарисовал ее Парамон), которая была когда-то умной, а потом на старости забыла ответы на все вопросы, даже самые простые.

Парамон рассказал кузнецу про Сову Матвеевну, и кузнец обещал сообразить, чем и как они будут ее подкармливать: надо же старым и слабым помогать.

— Так, — сказал кузнец, довольный работой, — теперь бы в баньку кошку на счастье пустить, первейшая русская примета, но кошки у нас нет...

— Давай Шарика пустим? Можно?

— Обойдемся Шариком, — согласился старик, открыл дверь и вежливо пригласил. — Войди, пожалуйста.

Шарик вошел, огляделся и так ему в баньке понравилось:

— А можно я тут с Парамоном буду жить?

— Ай-яй-яй! А кто деда охранять будет? — устыдил его Парамон. — Ты в гости ко мне будешь приходить.

— На новоселье дарят подарки. Что ж я тебе подарю? — задумался кузнец. — Пойдем, Парамон, любую мою картину выберешь, вот тут, рядом с оконцем, картина очень хорошо будет смотреться!

Но они никуда не успели пойти. Шарик взвизгнул как-то ласково.

— Это баба Дуня идет, — объяснил старик-кузнец, который пока лучше понимал Шарика, чем Парамон.

Баба Дуня стала в дверях и вздохнула радостно:

— Ой, как у вас тут стало чисто да красиво!.. А цветы, цветы-то! Как живые!..

— Это мы, это мы сами рисовали! — закричал Парамон.

Баба Дуня, конечно, не поняла его, но порадовалась:

— Как зачирикал! Знать, совсем выздоровел!

Парамон не обиделся на бабу Дуню, дед ему объяснил — не каждому дано понимать язык птиц и зверей. Жаль, но что поделаешь!

— Я вам молочка парного, теплого еще, принесла и пирожков с луком, — выложила свои гостинцы на чистейший полок баньки баба Дуня. — Угощайтесь, милые, и Шарику дайте.

Шарик голову не бок благодарно склонил, хвостом завилял радостно: всегда приятно, когда о тебе не забывают.

— Вот у нас и новоселье! — обрадовался старик-кузнец.

Новоселье

Слово-то какое веселое — новоселье!

Парамон даже подпрыгнул от радости — ура, новоселье!

— А раз так, Савелий Яковлевич, надо бы по маленькой, — лукаво сказала баба Дуся. — Ведь на праздник и у воробья пиво!

— Я мигом! — как молодой, подхватился кузнец. — Сей момент!

Он вместе с Шариком сбегал домой и принес бутылку с прозрачной жидкостью, соленый огурчик и стаканы. Он и баба Дуня выпили немного прозрачной жидкости, заели её огурчиком, а потом уж все вместе ели пирожки с луком и пили молока, кто сколько хотел. Было очень весело, но чего-то не хватало.

Старик-кузнец сказал:

— Шарик, слетай, гармонь притащи!

Парамон пирожок доесть не успел, как Шарик гармошку притащил.

— Ох, давно я музыку эту в руках не держал, — сказал кузнец и ловко так по кнопочкам пробежал пальцами.

— Ну, спляшем?! — вскликнула баба Дуня, — Пусть лихо спит, а злые люди не завидуют. В лихости да в зависти — ни проку, ни радости!

Кузнец склонился к гармони, растянул ее, скомандовал:

— Выходи!

Баба Дуня вышла да с приплясом:

“Давай топнем, сосед,
Я сошью тебе кисет,
Новенький, бордовенький,
Попляшем, чернобровенький!”...

— Пляши, Парамон! Почему не пляшешь? — спросил кузнец.