Ахматова. Юные годы Царскосельской Музы

Подвиг «Варяга» и «Корейца» поразил воображение юной Ахматовой, пережившей в военном январе 1904 года общий патриотический порыв. Много лет спустя в поэме «Путём всея земли» она упомянет бой под Чемульпо среди исторических событий, отделивших её царскосельское отрочество от юношеских странствий (совпавших с российскими потрясениями начала XX века). Однако о самой войне в Приморье четырнадцатилетняя мариинская гимназистка имела, разумеется, представление смутное, мало чем отличаясь в этом от большинства взрослых современников. Газеты и журналы в эти первые месяцы склонны были представлять происходящее как агрессию восточного варварства и «дикости» против «цивилизованного мира». В ход бойко шли курьёзы – ведь у японцев всё было «как не у людей»: траурный цвет белый, а не чёрный, лодки вытаскиваются на берег не носом, а кормой, закладка в книгу кладётся не вверху, а внизу. Солидный «Вестник Европы» описывал японцев крохотными безобразными человечками с атрофированными ногами, в общем, – вчерашними лесными дикарями-пигмеями, ещё нетвердыми в искусстве ношения штанов. Более свободный «Русский вестник» прямо намекал на то, что новоявленных соперников Российской империи из-за «малорослости» и «сморщенных физиономий» трудно отличить от обезьян. А издания рангом ниже на все лады смаковали животную безнравственность этих детей джунглей, чьи женщины вместо замужества «ведут весёлую и свободную жизнь» в специальных «чайных домах» (!), а мужчины молятся языческим богам, считают доблестью коварство и органически не способны понять, что значат слова «любовь», «страдание» и «кровь»[185].

Что же касалось русского воинства, то оно, как и полагается, было доблестно. Писали о подвиге полкового священника Стефана Щербаковского, поднявшего бойцов в атаку под Тюренчином, о славном отряде подполковника 4-го Заамурского железнодорожного батальона Фёдора Спиридонова, доставлявшего стратегические грузы в осаждённый Порт-Артур. Страницы периодики пестрели бодрыми портретами военачальников, фотографиями и зарисовками боёв и будней. Правда, мгновенное окружение приморской крепости несколько обескуражило российских читателей, однако корреспонденты, сообщая об этом казусе, приводили мнение порт-артуровского коменданта: к успешному отражению и скорой победе было готово решительно всё – лишь коварство врага, открывшего боевые действия без объявления войны, спутало карты… Вплоть до осени общий настрой определяла простая формула: «Перестаньте нервничать, сидите себе спокойно, вы за надёжной спиной»[186].

Между тем царскосельские будни обитателей дома Шухардиной шли своим чередом. В «Записных книжках» Ахматовой есть автобиографический набросок, перечисляющий события зимы 1904 года:

Каток. Мар<иинский> театр – 1/2 ложи. Кнут Гамсун. Пан. Виктория. Ибсен. Выставки. Музеи. Апухтин и рядовые фр<анцузские> романы. Уроки французского языка у m-me Матье. Немецкого – у Fr Шульц.