Ахматова, то есть Россия

2 февраля 1953 года Ахматова снова предприняла попытку освобождения Льва, обратившись на этот раз к Клименту Ворошилову, старому товарищу Сталина. Просьбы не принесли результата, Лев продолжал сидеть в лагере. Пунин умер, не выходя из лагеря, в августе 1953 года. Он уже не увидел ни дома, ни ближних. А тем временем, в марте 1953 года, скончался Иосиф Виссарионович Сталин. Каким бы важным ни было это событие, оно не отразилось непосредственно ни на жизни Ахматовой, ни на ее отношениях с сыном. Лев посылал ей из лагеря несправедливые письма, ставя матери в укор, что та отвечает ему коротко и неохотно. 14 апреля 1955 года он писал: «Единственно, чего бы я хотел от тебя, это чуточку внимания, напр., чтобы ты отвечала хотя бы на те вопросы, которые я задаю тебе касательно моих личных дел». Ахматова в письме от 29 апреля отвечала: «Твое письмо от 14 апреля я получила только сейчас. <…> Поверь, что я пишу тебе о себе, о своем быте и жизни решительно всё. Ты забываешь, что мне 66 лет, что я ношу в себе три смертельные болезни, что все мои друзья и современники умерли. Жизнь моя темна и одинока – всё это не способствует цветению эпистолярного стиля». Наконец, в феврале 1956 года, на XX Съезде КПСС, Хрущев впервые открыл масштабы преступлений Сталина против своего народа. Заключенные начали возвращаться домой. Вернулся и Лев, проездом через Москву, где 15 мая 1956 года он встретился с матерью. Михаил Ардов, свидетель их встречи, вспоминал: «Помню, как Ахматова сидела с сыном в нашем доме, лица у обоих светлели (…)».

В 1958 году вышел первый со дня смерти Сталина томик поэзии Анны Ахматовой, выпущенный тиражом 25 тысяч экземпляров. Лев Озеров, литературный критик, написал, что это «признания дочери нашего столетия». В 60 – х годах Ахматова сказала Надежде Мандельштам»: «Мне теперь легче на душе, мы убедились в том, как долговечна поэзия». Тогда начали издавать не только Ахматову, но также стихи Мандельштама и Цветаевой. Ахматова даже приревновала к великой посмертной славе Цветаевой. Стихи не только издавались – конечно, в подцензурном варианте – но и ходили в рукописях. Ахматова в это время, вместе с Ириной Пуниной и Анной Каминской, перебралась в другую квартиру, на улице Ленина. Можно сказать, что Ирина и Анна, которых Ахматова очень любила, стали под конец жизни ее единственной семьей.

Отношения со Львом становились все хуже. Его горькие слова: «Для тебя было бы лучше, если бы я умер в лагере» были очень болезненными для нее. Казалось, что у нее кончились эмоциональные резервы для психологической борьбы с сыном. Связь между ними была, однако, так сильна, что полным разрыв не был. Не мог быть. У Льва имелось множество претензий к матери, но, пожалуй, самым несправедливым стало его неприятие «Реквиема», который в поэтическом замысле Ахматовой был своеобразным поэтическим размышлением на тему Страстей Господних. Тема Матери, оплакивающей умершего Сына, распятого на кресте, повторяется в ней как рефрен. По – своему описывает суть этого конфликта Иосиф Бродский. Он полагает, что претензии Льва могли быть в определенном смысле обоснованными. Поэт заметил, что боль у Ахматовой, – как и у каждого большого поэта – подверглась поэтическому преобразованию, когда писались стихи. Поэт «подчиняется требованиям музы, языка (…) это бóльшая правда, нежели правда опыта (…) неизменно грешишь против обычной правды, против собственной боли». После четырнадцати лет, проведенных в лагере, Лев мечтал начать жить нормальной жизнью. Когда Ахматова отказала ему в прописке в квартире, которую она занимала с Ириной Пуниной и Анной Каминской, дошло до драматического разрыва. До конца жизни Ахматовой, за небольшими исключениями, они больше не виделись. По свидетельству Евгения Рейна, приводимому Элен Файнстейн: «Лев сказал, что в таком случае он не желает ее больше видеть и никогда больше к ней не придет. (…). Он переехал из Ленинграда во Псков. До конца жизни матери они не встречались, и он пришел к ней лишь тогда, когда она уже умирала». Ахматова говорила: «Он больной человек. Там, в лагерях, уничтожили ему душу». Лев уже был признанным ученым, специалистом по цивилизации Большой Степи. Мать за время его 18 –летнего пребывания в советских лагерях не раз предпринимала попытки его освобождения. Она скрывала, что пишет «Реквием», историю матери, у которой арестовали сына. Для нее , сознание того, что власти могли бы найти поэму, означало, прежде всего, страх ухудшить его положение. Ее собственная судьба, как могло показаться, не очень ее волновала. Может быть, глубокая православная вера позволила ей выстоять. А также сознание того, что она чувствовала себя избранной именно для такой судьбы: «Анна Ахматова». Никакая Анна Горенко, по словам Бродского, не была бы способна этого выдержать. А Анна Ахматова выдержала.