Аки лев рыкающий

— Может и вправду так, а? — спросил князь, обретая новую надежду. — Один человек во всем повинен. Он настолько ненавидел Осипа, что нарочно истязал и мучил. А после прикончил.

— Фантазии, ваша светлость. Фантазии! — вернул должок, ох и язвительный тип. — Но давайте допустим, что кто-то пытал Осипа, нанося ему все эти раны. На это ушло бы слишком много времени. А теперь спросите себя, где при этом он оставил свой автомобиль? На лугу следов нет.

— Бросил посреди дороги.

— Злодей не стал бы так рисковать. Ведь любой, кто проедет следом, заподозрит неладное, пойдет искать шоффера и станет свидетелем убийства. Нет, я уверен, что автомобилисты наносили удары поочередно, проезжая мимо.

— Заранее сговорились, что ли? — недоумевал г-н Щербатов. — Но по какой причине?

— Не имею понятия, — пожал плечами г-н Мармеладов. — Давайте догоним их, а там уж сами и спросите.

Это предложение воодушевило князя. Ведь если автомобиль, с его выдающимися скоростями, поможет изловить и покарать убийцу, все газеты разразятся дифирамбами самодвижущемуся экипажу, а «моторофобы» будут окончательно посрамлены. Он уже начал отдавать распоряжения шофферу-абиссинцу, но тут я не удержался от вопроса:

— А с трупом что делать?

Иван перешагнул через убитого фельетониста:

— Я эту падаль везти отказываюсь.

— Бросать как-то не по-христиански, — возразил я.

— Мы из ближайшей деревни мужиков пришлем, — пообещал г-н Мармеладов. — Они на телеге свезут покойника к становому смотрителю.

— Но как они найдут это место? У нас нет ни флажков, ни даже шарфа яркого. Разве что от красной рубахи Осипа оторвать рукав да на ветку привязать?

— Придумал, господа! — князь пританцовывал на месте, ему не терпелось поскорее сорваться в погоню. — Мы повесим на дерево не флаг, а «Фебус». Его издалека видно, металл на солнце сверкает. Мужики мимо не проедут. Ийезу, сбегай за велосипедом!

Абиссинец широким шагом направился к дороге. Г-н Щербатов глядел вслед своему слуге с некоторым сомнением.

— Черт чернявый… Понял ли он правильно? Вечно так: прикажу ему что-нибудь и не знаю, какого подвоха ожидать. А нет, вроде понял, тащит железяку. Давай скорее, олух! Во-о-он на тот сук вешай. Выше поднимай. Выше говорю! Ванюша, да помоги ты скотине безрукой, иначе весь день провозимся… Отлично! Теперь по машинам, господа! Помните, Жорж, вы спрашивали, для чего нужен мотор в сто лошадей? Вот сейчас он нам пригодился бы. Да-с! — князь уселся в кресло и закричал, размахивая руками, — Вперед, Ийезу, незачем щадить рессоры! Поезжай на предельной скорости, понял? Лети так, будто за тобой дьявол гонится.

Моторы взревели.

А у меня появилось скверное предчувствие, что это как раз мы пустились в погоню за дьяволом. И чем она закончится, совершенно не ясно.

IV

Солнечная гора.

60 верст от Москвы.

12 часов 29 минут.

Что вы знаете о скорости, господа? Осмелюсь утверждать, что ничего вы о ней не знаете. Возможно, вам доводилось высовывать голову из окна курьерского поезда или лететь с огромной горы на санях. Но даже это не сравнится с невероятной стремительностью разогнавшегося автомобиля. Мы мчались до того быстро, что встречный ветер превратился в бритву и больно резал глаза, выбивая слезы и мешая смотреть на дорогу. Ийезу надел очки с огромными стеклами, а Пузырев ехал, прикрываясь ладонью, словно козырьком. Рулил он одной рукой и каждый раз, когда драндулет заносило на повороте, когда темно-красная машина вставала на два колеса, я вскрикивал от испуга. Опрокинется! Нет, пронесло. На этот раз. Но что будет дальше?

Признаюсь, как на духу: я не чувствовал своего тела. Сердце замерло и перестало биться, чресла стали невесомым и казалось, не держись я обеими руками за железную скобу над дверцей, давно воспарил бы над дорогой. Но это лишь казалось. Даже попытайся я выпрыгнуть на полном ходу, ничего бы не вышло: чудовищная сила вдавливала в кресло, не позволяя шевельнуться.

Солнечную Гору проехали, не сбавляя скорости. Иван непрерывно гудел клаксоном, чтобы прохожие не сунулись под колеса. Но люди шарахались врассыпную еще прежде, заслышав рев бензиновых моторов. В тихой, сонной провинции они звучали оглушительно и пугали до смерти.