Акт исчезновения

Я осторожно преодолеваю слепые и резкие повороты, боясь на неосвещенной дороге обрывов и неровного склона холма, который маячит впереди. Спутник сообщает, что следующий поворот ведет к Нику, однако, приблизившись и замедлив ход, я не вижу поворота к дому – только глухой кедровый забор, вплотную примыкающий к белой стене. Теперь я ползу со скоростью улитки и, только подъехав совсем близко, вижу: на самом деле это не забор, а ворота с маленькой серой кнопкой звонка, установленной на высоте автомобильного окна. Над ним мигает крошечная черная точка камеры наблюдения. Опускаю окно и высовываю голову, пытаясь заглянуть поверх ворот, но они высотой около пятнадцать футов и заслоняют все, что находится за ними.

Я предполагала, что Ник богат, как и большинство продюсеров, но не ожидала, что настолько.

Делаю глубокий вдох, смотрюсь в зеркало заднего вида и нажимаю на кнопку звонка. Раздается гул, затем наступает тишина, если не считать негромких птичьих трелей из ущелий вокруг. Края кнопки загораются зеленым, ворота отъезжают вдоль белой стены, образуя проход. Я закрываю окно, включаю передачу и въезжаю на идеально вымощенную кирпичом подъездную дорожку Ника. За ней приветливо светится дом из бетона и стекла. Сквозь стеклянные стены гостиной с открытым камином до потолка вижу извилистое ущелье. Сам дом на скале, на склоне холма, словно парит в воздухе. Паркуюсь, беру бутылку с вином и направляюсь к уже открытой входной двери.

Мимолетно вспоминаю свою двухкомнатную викторианскую квартирку в Клэптоне и задаюсь вопросом, почему в отличие от Ника я мало чем могу похвастаться после почти трех десятилетий жизни на этой планете.

Ник очень тепло приветствует меня, и я сразу успокаиваюсь. После беглой экскурсии по дому мы открываем вино, он наливает нам по бокалу. Ник выглядит так непринужденно без делового костюма, в мягком кашемировом свитере и вельветовых брюках. Его волосы слегка взъерошены. Я впервые без каблуков в его присутствии и потому только теперь замечаю, насколько он выше меня. Между нами чувствуется какая-то недосказанность – до дрожи: мы оба не знаем, продолжать ли с того места, на чем закончилось вчерашнее свидание, или начать заново. Я потягиваю вино и хвалю дом.

– Купил его два года назад. Дизайн не мой. Предыдущий владелец построил его, но так и не жил. Продал совсем новый. Почти даром, если честно.

Я улыбаюсь, внимательно слушая:

– Не буду уточнять, сколько это – почти даром.

Ник смеется и, похоже, слегка расслабляется.

– Как прошел день? – Он имеет в виду пробы, но, как ни странно, мне в голову приходит совсем другое. Я раздумываю, не рассказать ли ему обо всем, что произошло сегодня: про Эмили, Марлу, встречу с Беном Коэном, проникновение ко мне домой, угрозу и поломку машины…

Но тогда он или посоветует держаться подальше от всего этого, как Бен, или, что еще хуже, спросит, почему, черт побери, я так и не заявила в полицию. И мне придется раскрыть свой план, который, я и сама знаю, опасный и дурацкий. Но я не могу уехать из Лос-Анджелеса до среды и хочу… нет, мне необходимо узнать, что случилось с Эмили. Необходимо узнать, какова моя роль в этой истории. Я собираюсь тянуть до последнего и рассказать обо всем полиции только перед самым отъездом.

Делаю еще глоток вина и отвечаю на вопрос:

– Не хочу сглазить, но, по-моему, пробы прошли замечательно!

Ник издает торжествующий вопль и дает мне пять.

– Да, здорово, – продолжаю я. – И я последовала твоему совету и заехала в «Гвиди Марчелло», спасибо за подсказку. Мой коллега был великолепен. С ним так легко работать… Мне придется задержаться тут до тестового показа в среду, чтобы получить ответ, но, надеюсь, они предложат контракт.

Ник кивает, явно о чем-то размышляя:

– А потом?

Вопрос застигает меня врасплох:

– Что «потом»?

– Ты не останешься здесь?

– Боже упаси… – Вот черт. Только произнеся это, я понимаю, как Ник это воспримет. – Нет, – признаюсь я. – Я собираюсь вернуться домой, если не получу роль… да и если получу, тоже собираюсь. – Я грустно улыбаюсь.

Ник на секунду задумывается и тоже улыбается:

– Что ж. Если мы видимся в последний раз, не будем терять время, – решительно говорит он. – Я тебе кое-что покажу. Идем.

Берет меня за руку и ведет через гостиную, вниз по винтовой лестнице на большую террасу, нависающую над отвесным обрывом. Ночь ясная. Я иду за Ником к потрескивающему уличному камину и вижу звезды.

Уютно устроившись в низких креслах, мы потягиваем вино и беседуем. Разговор течет непринужденно. Через некоторое время Ник скрывается в доме и возвращается с блюдом сыра и других аппетитных на вид закусок. Мы продолжаем болтать, и разговор снова заходит о моем отъезде из Лос-Анджелеса.

Мне будет не хватать этого: нарастающей легкости между нами, потребности говорить и слушать друг друга. Я остро, почти болезненно, ощущаю его теплую ладонь на своем плече, его запах, соблазнительную близость его шеи. Если б только я могла вернуться в Лондон вместе с ним… Да, мы почти незнакомы, но я никогда не сближалась ни с кем так быстро. Даже с Джорджем.