Актёрский роман

Если бы она сказала 'да', то тут же попала бы в силки слабости, зависимости и лицемерия, и он начал бы крутить ею, как обычно, со всей серьезностью гебефреника. Но она раскусила его раньше, чем он закончил фразу.

- С Отрепьева, - пожелала она, переведя на Анина до странности задумчивый взгляд.

Её чёткий профиль с венчиком рыжих волос картинно вырисовывался на фоне окна. Анин забеспокоился: энтузиазм актрисы у жены пропал напрочь. Да и обмануть её не удалось, хотя секс, был у них не хуже, чем в былые времена, но отношения разваливалось прямо на глазах.

- Я стал всёпонимающим... но абсолютно бесчувственным... вот... - пожаловался он в надежде, что вызовет ответную реакцию. - Я снова хочу страдать!

Ах, как я хитёр! - решил было он самодовольно, но... судя по виду Алисы, опоздал с признанием месяцев на пять. Ещё больше его озадачило появление на её интимном месте рисунка в виде разноцветной бабочки. Что это значит, Анин спросить не решился, ожидая, что Алиса сама расскажет. Неужто падшую женщину? Анин к своему удивлению не очень расстраиваясь, на него снизошло полнейшее равнодушие, и лишь самолюбие не позволяло толкнуть жену в объятья Базлова.

- Да неужели?! - воскликнула Алиса, целенаправленно сгребая под себя одеяла и оставляя Анина голым. - Не сомневайся, это я тебе обеспечу! - многозначительно пообещала она и подула на свою чёлку, которая взлетела и упала на хмурый лоб.

Он поймал себя на инстинктивном желании, как можно быстрее ублажать жену, лишь бы она не глядела на него таким страшным взглядом серых глаз, которые в сумерках комнаты превратились в бездонные омуты. Это был рефлекс подкаблучника, который за эти месяцы изрядно поистрепался, но не исчез окончательно и всегда маячил на семейном горизонте.

- В смысле?.. - запыхтел Анин, притворяясь умеренным идиотом, и уже не хихикал и не кривлялся, как обычно. - А-а-а... в этом?.. - переспросил он, глядя бегающими глазками на угрюмо молчащую жену.

Сырой воздух гостиницы показался ему холодным, и Анин поспешил одеться. Алиса в бордовой кружевной пижаме, подчёркивающей цвет её кожи и волос, выглядела очень даже соблазнительно. Однако Анин и думать не смел о утренней близости из-за её бешеных глаз.

- А в каком еще? - уточнила она с иронией, не давая ему даже секундной поблажки.

Она всё больше демонстрировала черты пресыщенной натуры; не потому ли ему нравились не испорченные жизнью девушки, которым можно было до поры до времени морочить голову.

- Ну... ну... - за ответом он с тоской посмотрел в окно, однако, ничего не обнаружил, кроме Исаакиевского собора в зелёной сетке от голубей.

- А ты изменился... - прервала его Алиса, когда имеют ввиду душу. - Что произошло?

- Ничего, - спрятал он глаза, не смея врать вслух.

Он почувствовал, что ему не хватает сердечной боли, той боли, которую он всегда испытывал по отношению к Бельчонку. А ещё он подумал, что женщину нужно любить смолоду, тогда ты будешь доверять ей без оглядки. Наверное, это и есть настоящая любовь, оглянулся он на прошлое, но ничего там не обнаружил, кроме их карикатурно застывших фигур с разинутыми ртами: и понял, что время безвозвратно ушло, превратилось в тонкую, как нить, боль, и великое противоречие пятидесятилетних охватило его: любить ты по-прежнему не можешь - романтика закончилась, а начинать каждый новый роман из-за секса тебе претит гадливость.

- Я же вижу! - сказала она, тихо, но верно заводясь.

- Ничего ты не видишь! Видеть нечего! - запротестовал он в отчаянии.

Она ждала объяснений, хотя, как всякая жена, узнала о соперницы самой последней, и потому жало вопроса не достигло цели.

- Герта Воронцова? - сделал удивлённое лицо Анин и подумал, что маска высокомерия у него дырявая, как сито. - Так она же замуж вышла!

Что ж такой день неудачный! - подумал он с тоской и печалью, но ехидства, как во всех в экстренных ситуациях, на лице не менял.

- Давно? - насмешливо спросила Алиса, вздрагивая, словно от укуса овода.

- Понятия не имею, - слишком быстро для такого обстоятельств ответил он.

Анин догадался, что о Евгении Таганцевой ей ещё не донесли.

- У тебя был с ней роман? - спросила Алиса, выбираясь из постели и тоже одеваясь в повседневное.

Голос её был абсолютно пустым, но именно с него начинались все катастрофы, вспомнил Анин.

- Окстись! - вскинул он в руки, как богомол, и между делом любуясь голой женой.

Тело её было ещё прекрасным, и Анин быстренько запутался в вожделении, не понимая, кого он больше любит: жену или Таганцеву. Похоже обоих, нашёлся он и, даже вздохнув с кротостью, мысленно воздал хвалу Богу: одновременно любить двоих ему ещё не приходилось.

- И не подумаю! У тебя был с ней роман! - уверенно сказала Алиса, глядя на него, как палач с топором в руках.

Должно быть, ей так и живописали: ты, мол, ему ещё веришь, а он крутит, как все мужики-подлецы.

- До! - поднял он палец, кривляясь. - Исключительно, до!

- И ты хочешь сказать, что ты после нашей свадьбы с ней не спал?!

Анин возмущенно ахнул:

- Конечно, нет! Я так и сказал: 'Я женатый! Баста!'

- Она приставала к тебе?!