Актёрский роман

Ему сделалось физически плохо. Даже Герта Воронцова со своим гарпуном показалась ему сейчас бесконечно мелкой интриганкой.

- С глаз словно пелена спала, - сказала Евгения Таганцева, как показалось ему, целенаправленно вытягивая из него последнее хладнокровие.

- Да... - просто сказал он, прекрасно понимая, к чему она клонит.

Евгения Таганцева так засмеялась, глядя на Анина, что он сообразил: действительно, разлюбила, и, действительно, выходит замуж за врача, который отремонтировал ей ногу.

- У нас всё равно с тобой ничего не получилось бы, - посмотрела она на него и отпрянула - Анин был один обострённый, чувственный нерв.

За один этот нерв она и любила его до беспамятства, потому что только с таким нервом можно было играть так, как играл Анин. Но сейчас всего этого ей уже не нужно было, словно она жила в другом измерении.

- Почему? - упёрся Анин, не веря самому себе.

Интуиция его никогда не подводила, и в данном случае он понял, что ошибся, придя сюда, однако, не прийти не мог.

- Потому что мы разные, - из принципа растолковала она ему.

- Нет, - сказал он, всё ещё витая в розовых облаках любви. - Я бы ушёл от жены и...

- А ты на самом деле уйди, - сказала она так, как никогда не говорила с ним. - Возьми и уйди. Ты ничего не говорил мне об этом.

- И уйду! - пообещал он, как показалось ей, абсолютно бездумно. - Я бы женился на тебе! У нас была бы прекрасная семья! - наговорил он опять же в запале. - Ты бы родила мне прекрасных детей! Мы бы заботился о них!

В следующее мгновение он понял, что говорит не о том, что волновало Евгению Таганцеву, что его слова ей безразличны.

- Ты, знаешь, я за славой не гонюсь, - доходчиво сказала Евгения Таганцева. - Я села не в свои сани. Это моя сестрица, пожалуйста. И ты. Ты бежишь за призраком. Я тоже одно время жила точно так же, а теперь просто живу. Оказывается, можно просто жить.

- Вот как, - сразу поник он, - значит, ты меня бросила?..

- Да не бросила я тебя. Пойми! - наконец-то встрепенулась она, и стала чуть-чуть походить на ту, прежнюю Евгению Таганцеву, с её бессовестным взглядом; и в нём проснулась слепая надежда. - Это ты меня бросил!

- К чёрту! - вскипел он. - К чёрту! Я тебя не бросал! Мне надо было подумать! - воскликнул он, полагая, что только этим и занимался на съёмках в Крыму; и вдруг понял, что жизнь - это одна большая ловушка, чтобы ты ни делал, тебя всё равно загонят в угол. Вопрос, в какой и когда.

- Где ты был?! Где?! - неожиданно заговорила она в тон ему, и лицо её стало прекрасным, как умирающее солнце. - Я умирала одна на койке, в корсете, а ты страдал на своих съемках!

Он зарычал и заметался, как раненый зверь, от зеркала к дивану и обратно, норовя задеть её трость.

- Что?! Что мне сделать, чтобы ты простила меня?!

- Ничего, - словно очнулась она. - Приходи чаще, может, я передумаю, - и гордо отвернулась с тем королевский жестом, который действовал на Анина безотказно, как магические пасы фокусника.

Он замер посреди комнаты, словно в него попала пуля. Безнадёжность захлестнула его.

- Я будут ходить каждый день! - заверил он Евгению Таганцеву со всей страстью души, на которую был способен. - Я буду даже здесь ночевать!

- Здесь не надо, - сказала она спокойно. - Я живу с мамой, - напомнила всё тем же равнодушным голосом. - Кстати, она скоро придёт, - Евгения Таганцева демонстративно посмотрела на часы.

- Хорошо, - понял он, - я пойду. Что тебе принести? Если нужны какие-нибудь лекарства?..

- Ничего не надо. Лучше побрейся, - и она его очень удивила: неловко поднялась, сделала шаг и потрогала его трехдневную щетину с тем прежним выражением на лице, которое у неё было в начале их романа.

Это стало тем знаком, который она простилась с ним, но понял он это гораздо позже. Зато нёс этот знак долго и вспоминал его весь день и утром следующего дня и всё последующее время до самого конца.

- Я яблок принесу, - он вспомнил, что она любил именно яблоки. - Ладно? - спросил он, инстинктивно полагая, что простота в нынешней ситуации лучшее, что можно придумать.

Он так и побоялся спросить об ортопеде. Может, он просто холостой? - подумал Анин, но это поправимо.

- Ладно, - легко согласилась она и даже позволила себя поцеловать на пороге, а потом словно нарочно долго смотрела, как он спускается по мраморной лестнице, махала рукой, пока он не скрылся за поворотом.

Пронесло! - обрадовался он и вздохнул с облегчением, хотя в глубине души понимал, что надежда преждевременна и глупа, как все его планы в жизни. И всё же: господи, как я рад! - ликовал он. Если бы ты только знал! И стал строить воздушные замки, в которые неизменно поселял Евгению Таганцеву. А потом сообразил, что надо позвонить Алисе и прощупать почву на предмет развода. Он ещё не знал, как подступиться к этому вопросу. Наверняка начнутся истерики, с ужасом думал он, представляя всё, что произойдёт дальше, и что нужно набраться терпения и прожить этот отрезок жизни, чтобы потом стало легче.