Актеры-любители

Режиссеръ вмст съ Корневымъ удалились за кулисы. Тамъ произошелъ громогласный разговоръ, закончившійся возгласомъ блокурой двицы «хоть вы меня озолотите, такъ играть не буду»! Посл этого возгласа блокурая двица поспшно выскочила изъ-за кулисъ въ зрительную залу и быстро направилась къ сидвшей у чайнаго стола Кринкиной, которой и начала жаловаться на режиссера. Режиссеръ опять показался на сцен и, подойдя къ рамп, сказалъ Дарь Терентьевн.

— Намъ будетъ очень пріятно, ежели Любовь Андревна возьметъ на себя роль Софьи, отъ которой отказалась сейчасъ Анна Ивановна, но мы попросимъ Любовь Андревну не оставлять и роль горничной въ «Которая изъ двухъ».

— Ахъ, ты, Господи! Да неужели у васъ другихъ то актрисъ нтъ на роль горничной!

— И такъ у всхъ по дв роли. Вдь мы четыре пьесы ставимъ.

Подошла и Люба къ матери.

— Ахъ, маменька, и зачмъ только вы такой переполохъ длаете! произнесла она съ упрекомъ.

— Да вдь теб хочется хорошую роль съиграть, хочется. Сама-же ты мн говорила, отвчала Дарья Терентьевна.

— Полноте выдумывать! Это вы сами…

Режиссеръ недоумвалъ.

— Желаете вы, Любовь Андревна, взять на себя роль Софьи въ пьес «Что имемъ — не хранимъ»? спросилъ онъ Любу.

— Пожалуй… замялась та. — Но вдь тогда у меня будутъ три роли.

— Отъ маленькой роли изъ пьесы «На пескахъ» мы васъ избавимъ, не отказывайтесь только отъ роли горничной въ «Которая изъ двухъ»? упрашивалъ режиссеръ. — При вашей бойкости эта роль выйдетъ у васъ прелестно.

— Да я вовсе и не отказываюсь. Это маменька…

— Ну, вотъ и отлично. Пожалуйте на сцену и прорепетируйте роль Софьи хоть по тетрадк.

— Иди скорй! торопила ее Дарья Терентьевна. Люба отправилась на сцену. Изъ-за кулисъ въ зрительную залу выбжалъ Корневъ, встртилъ Любу, подалъ ей руку и повелъ репетировать. Дарья Терентьевна торжествовала.

XII

Обстоятельство, что Люба будетъ играть въ одной пьес съ сыномъ извстнаго богача Корнева, примирило Дарью Терентьевну съ участіемъ Любы въ спектакл. Люба читала роль по тетрадк, Корневъ, какъ уже знавшій пьесу, показывалъ ей мста на сцен и вообще былъ къ ней внимателенъ.

«Вотъ теперь авось что-нибудь и выйдетъ путное для двушки изъ этого спектакля, а то стоитъ-ли невдь съ кмъ зря играть!» думала Дарья Терентьёвна.

— Ужъ вы, пожалуйста, Алексй Захарычъ, займитесь ею и поучите ее на слдующихъ репетиціяхъ, вы такой прекрасный опытный актеръ, говорила она Корневу про дочь.

— Всенепремнно, всенепремнно. Этотъ водевиль долженъ идти у насъ безъ сучка и безъ задоринки, отвчалъ Корневъ. — Любовничекъ-то только у насъ плоховатъ… подмигнулъ онъ на гимназиста Дышлова. — Ну, да мы его какъ-нибудь вымуштруемъ.

— Нельзя-ли Плоскова на его мсто, Виталія Петровича? Тотъ, право, будетъ лучше, вставила свое слово Люба, но, взглянувъ на мать, вспомнила ея антипатію къ Плоскову, спохватилась и отвернулась, чтобы не видать ея взора.

— А что вы думаете! воскликнулъ режиссеръ Луковкинъ. — Вдь въ самомъ дл пьеса-то черезъ это выиграетъ. Плосковъ все-таки бойче Дышлова.

— Нтъ, нтъ, нтъ! запротестовала Дарья Терентьевна. — Пускай ужъ лучше гимназистъ играетъ. Что она говоритъ! Она говоритъ пустяки, а вы ее слушаете.

— Позвольте, но отчего-же?.. Гимназистъ не останется безъ роли. Мы ему дадимъ роль въ сценахъ «На Пескахъ», которую долженъ играть Плосковъ, поддерживалъ режиссеръ.

— Кто это такой Плосковъ? спросилъ Корневъ.

— А это тутъ одинъ банковскій служащій, сдлала гримасу Дарья Терентьевна. — Да нтъ, я не согласна, чтобы Плосковъ игралъ съ моей дочерью, не согласна. Что это такое! Говорятъ, это какой-то путанникъ… Нтъ, нтъ…

— Маменька… Но какъ можно такъ про тхъ людей говорить, которыхъ вы не знаете, вступилась дочь.

— Молчи. Нтъ, нтъ, я не согласна.

— Но вдь Плосковъ все равно будетъ-же со мной играть въ пьес «На Пескахъ».

— А ужъ эту самую роль «На Пескахъ» ты теперь брось. Будетъ теб и двухъ ролей.

— Отъ пьесы «На Пескахъ» мы, пожалуй, васъ теперь освободимъ. Надо-жъ намъ и Анн Ивановн дать что-нибудь сыграть, сказалъ режиссеръ, кивая по направленію къ блокурой двиц, сидвшей вмст съ Кринкиной около чайнаго стола.

Люба закусила губку. Плосковъ ей нравился и ей было пріятно играть съ нимъ въ одной пьес.

— Такъ какъ-же: гимназистъ будетъ съ нами въ «Что имемъ — не хранимъ» играть или этотъ самый… Плосковъ? спросилъ Корневъ. — Надо-же это ршить.

— Знаете что? Пусть ужъ лучше гимназистъ играетъ. Плосковъ былъ-бы лучше, это врно, но за гимназиста можетъ Лариса Павловна Кринкина обидться. Это ея протеже… ршилъ режиссеръ.

— Ну, пусть гимназистъ играетъ. Вышколимъ его, сказалъ Корневъ.

Посл репетиціи «Что имемъ — не хранимъ» Дарья Терентьевна и Люба стали уходить домой. Къ нимъ подскочилъ Плосковъ.

— Куда-жъ вы, Любовь Андреевна? Вдь мы еще «На Пескахъ» не репетировали, заговорилъ онъ.

— Въ пьес «На Пескахъ» я не играю. У меня взяли эту роль, отвтила Люба, бросая на Плоскова взглядъ, какъ-бы говорящій «не моя вина, ничего не подлаешь».

— Да что вы! Какъ-же это такъ? А я такъ былъ радъ, что играю съ вами въ одной пьес.

— Мало-ли что были рады! Люба теперь играетъ въ другомъ водевил, гд роль лучше.