Актеры-любители

— Дура ты, совсмъ дура. Ежели ужъ дошла въ спектакл участвовать, то съ Корневымъ теб въ одной пьес слдовало-бы играть, а то играешь какую-то горничную, да и то не вдь съ кмъ.

— Въ той пьес, гд Корневъ играетъ, мн роль не подходитъ, отвчала Люба.

— Вздоръ! Что такое значитъ — не подходитъ! Что ты настоящая актриса, что-ли!

— Да до сегодняшняго вечера неизвстно было, будетъ-ли еще Корневъ играть-то у насъ.

— А теперь, когда стало извстно, то и просись въ его пьесу.

— Да нельзя этого…

— Отчего? Такъ, молъ, и такъ, а то играть не стану. А то вдругъ дали играть какую-то горничную! Погоди, можетъ-быть, я и сама скажу, дай только мн пьесу посмотрть, въ которой Корневъ играетъ.

— Маменька, Бога ради, не длайте этого! испуганно проговорила Люба.

— Ну, ужъ это мое дло, уклончиво отвчала Дарья Терентьевна.

XI

Чаепитіе кончилось. Комики Корневъ, Конинъ и режиссеръ Луковкинъ значительно убавили содержимое бутылки. Режиссеръ опять ударилъ въ ладоши и возгласилъ: Занятыхъ въ водевил «Что имемъ — не хранимъ» прошу на сцену!

Корневъ, Конинъ, Табанина, гимназистъ Дышловъ и какая-то худенькая, блокурая двица отправились на сцену. Конинъ, игравшій отставного военнаго Птухова, еще на ходу заплъ во все горло изъ своей роли романсъ «Прощаюсь, ангелъ мой, съ тобою, прощаюсь съ счастіемъ моимъ»! Что, хорошо такъ будетъ? спросилъ онъ Корнева.

— По моему, ревть надо громче, отвчалъ тотъ.

— Да ужь я рявкну на спектакл. Такъ рявкну, что люстра зазвенитъ.

Дарья Терентьевна внимательно слдила за репетиціей. Пьеса ей понравилась. Конинъ и Корневъ знали уже роли и играли на репетиціи, а не читали, да на самомъ дл, они и какъ актеры были лучше другихъ. Комическая старуха Табанина также не отставала отъ нихъ, но гимназистъ Дышловъ, исполнявшій роль молодого живописца, и блокурая двица, игравшая роль его жены, путались, говорили сквозь зубы, становилась къ зрителямъ спиной. Луковкинъ поправлялъ ихъ, останавливалъ, заставлялъ повторять сцены, но выходило все-таки плохо. Въ довершеніе всего блокурая двица чуть не расплакалась, встрчая поминутно поправки режиссера, и заговорила:

— Нтъ, я такъ не могу… Помилуйте, вы меня останавливаете чуть не на каждомъ шагу! Вдь это-же не спектакль, а репетиція, на спектакл я буду играть какъ слдуетъ, а теперь дайте-же мн свободу.

— Однакоже невозможно, Анна Ивановна, оборачиваться къ публик задомъ, вразумлялъ ее режиссеръ.

— Я это только теперь, а потомъ все будетъ какъ слдуетъ.

— Привыкнете, такъ и потомъ не будетъ какъ слдуетъ. И наконецъ, вы говорите себ подъ носъ.

— Не кричать-же мн на репетиціи во все горло!

— Просись за нее эту роль играть, просись! подталкивала Любу Дарья Терентьевна, сидвшая вмст съ дочерью въ нервомъ ряду стульевъ. — Просись. По крайней мр ты будешь все-таки въ хорошей компаніи: Въ этой пьес участвуютъ и Корневъ, и Конинъ. А она, эта самая двица, пусть твою роль беретъ.

— Не ловко, маменька… отвчала Люба.

— Отчего не ловко? Видишь, она капризится.

Блокурая двица, исполнявшая роль Софьи, дйствительно капризилась и даже ушла со сцены, отказываясь репетировать.

— Анна Ивановна! Да побойтесь вы Бога! Ну, что-жъ это такое! Вдь я-же по обязанности режиссера длаю вамъ замчанія! воскликнулъ Луковкинъ и побжалъ за ней за кулисы.

— Пойдемъ къ режиссеру, пойдемъ! Она отказывается! теребила Дарья Терентьевна Любу за рукавъ.

— Да идите вы одн.

— А ты думаешь, не пойду? Пойду. Покажи только, гд ходъ за кулисы. Мосье Корневъ! А мосье Корневъ! Окажите вашему господину офицеру, что моя дочь можетъ сыграть эту роль, ежели эта самая двица отказывается. Люба отлично сыграетъ, обратилась Дарья Терентьевна къ стоящему на сцен Корневу.

— Погодите, можетъ быть, и уладится какъ-нибудь дло, сказалъ тотъ.

— Да чего тутъ улаживаться, ежели она капризится! Гд господинъ офицеръ? Позовите ко мн господина офицера.

Корневъ ушелъ за кулисы и вернулся съ Луковкинымъ. Тотъ подошелъ къ рамп.

— Ваше имя, отчество? освдомилась она у Луковкина.

— Михаилъ Иванычъ.

— Милйшій Михаилъ Иванычъ, да дайте эту роль дочери моей! Она отлично ее сыграетъ. Право отлично. А то вы ей дали какую-то горничную играть.

— Это мадамъ Биткова, отрекомендовалъ Дарью Терентьевну Корневъ Луковкину.

— Очень пріятно, расшаркался тотъ. — Я уже имлъ удовольствіе… Вы говорите про Любовь Андревну… Но вдь мы предложили ей роль горничной по способностямъ…

— Позвольте… Какая-же можетъ быть такая особенная способность у воспитанной двушки изъ хорошаго дома изображать горничныхъ? обидчиво произнесла Дарья Терентьевна. — Дочь моя въ горничныхъ не служила.

— Ахъ, Боже мой! Вы не такъ меня поняли. Чтобы сыграть роль горничной въ пьес «Которая изъ двухъ» — нужна нкоторая бойкость. Пардонъ ежели я какъ-нибудь…

— Ну, хорошо, хорошо. Только дайте роль вотъ въ этой пьес дочери.

— Съ удовольствіемъ-бы, но я все еще думаю, что Анна Ивановна согласится оставить эту роль за собой. Впрочемъ, позвольте, я ее сейчасъ спрошу категорически.