Актеры затонувшего театра

— Не видел, но… Уверяю вас, что Леха Козленков никакого отношения к этому делу не имеет. Он по природе своей трусливый. Не то чтобы трус, но не орел — я в этом смысле говорю. Мы по молодости дрались иногда, я — часто, Боря Ручьев изредка, а Алексей — ни разу. В конце восьмидесятых мы втроем сидели в ресторане ВТО, и к нам какая-то шпана прицепилась… Скорее всего, узнали именно Алешку, он ведь у нас профессиональным Иваном-царевичем был. Короче, слово за слово и сцепились. Борю с первого удара вырубили, я держался какое-то время… Самое противное, что собратья по цеху, что сидели в зале, наблюдали или просто ушли: все бандитов боялись. Спасибо, двое парней из Питера в этот момент в зал вошли. Увидели, что трое одного метелят, и встряли за меня. Те не ожидали, даже почти не сопротивлялись, сразу рванули к выходу. Но мне тогда нос свернули, оба глаза распухли, челюсть набок. Боря пришел в себя — тоже с фонарем приличным, а Козленков плакал весь вечер: «Ребята, простите меня, я очень испугался». Потом питерские к себе в гостиницу позвали: с ними до утра сидели. Бизнесменами те ребята оказались. Один, кстати, вот эту самую песню и пел про счастье. Он прежде поэтом был, но пошел в бизнесмены, потому что жена заколебала — красивой жизни ей хотелось Не знаю, жив ли он или нет, но по гроб жизни не забуду ни его, ни его песню.

— Мы отвлеклись, — вернула разговор в нужное русло Вера. — Я не обвиняю никого и Алексея Дмитриевича в том числе. Я не прошу, чтобы вы сами искали кого-то. Просто мне надо выяснить по времени, кто где находился. Знаю точно, что вы были здесь постоянно. А другие входили и выходили. Я не следила за их передвижениями, кто же знал, что такое может случиться?

— А кто обнаружил тело? — поинтересовался Волков.

— Я и обнаружила. Вы же слышали, как Элеонора Робертовна позвала меня пить бордо. Поднялась к ней и увидела ее на полу с ножом в сердце.

— Бутылка бордо была?

— В том-то все и дело, что не видела я этой бутылки. Ни на столе, ни на полу, ни в мини-баре. Вряд ли ее забрал убийца. Во-первых, зачем убивать и брать вино с собой? А во-вторых, это же улика. Мне кажется, что этого вина не было вовсе: просто Герберова решила меня заманить к себе зачем-то, выдумала наличие у нее дорогого и всем известного вина.

— Я могу только предполагать, зачем она вас заманивала, — проговорил Волков. — Она дамочка извращенная. То есть была таковой. Но ведь и вы не маленькая глупенькая девочка, чтобы не понимать…

— Не будем отвлекаться. У каждого в вашей труппе, как я установила, была причина расправиться с Элеонорой.

— Про всех не стану утверждать, но я думал об этом, и не раз. В своих мыслях я, разумеется, так далеко не заходил, но выдумывал всякие способы. А другие?.. Но вы хотите узнать, кто именно?

— Но ведь кто-то сделал это! — сказала Вера. — Я про себя знаю, что не делала. Вы тоже отсюда не отлучались. Круг подозреваемых становится все уже.

— А может быть, это кто-то из команды? Матросы? — предположил Федор Андреевич.

— Вряд ли. Они во время плавания все на своих объектах, есть, разумеется, свободные от вахты, но капитан уверяет, что все моряки вымотаны этим переходом, спят вне службы. И потом, какой смысл кому-то из команды убивать чиновницу из Министерства культуры? Ограбления не было. Брильянты Герберовой на месте, деньги на месте, хотя там очень небольшая сумма — вряд ли и две тысячи наберется, если считать в американской валюте. За такую сумму убивать, зная, что тебя могут вычислить, никто не будет. Пластиковые карты тоже на месте.

— Кто же тогда это мог сделать?

— Федор Андреевич, давайте будем до конца откровенными друг перед другом. Мне известно, что Артем Киреев был принужден Элеонорой Робертовной к сожительству. Не к совместному проживанию, как вы понимаете, а к неоднократному сексу по принуждению. Чем она его запугала, не знаю, но я сама была случайной свидетельницей их отношений.

— В каком смысле? — не понял Волков.

— В том самом смысле, что из коридора своими ушами слышала, как Герберова выговаривала Артему в достаточно жестком тоне. И он терпел. Из своей практики знаю, что так терпеть может человек, на которого есть определенный компромат. Вам известно, на чем Элеонора его зацепила?

Волков некоторое время молчал, но потом кивнул.

— Догадываюсь. Но это не моя тайна.

— Наркотики?

Волков неохотно кивнул.

— Предполагаю, что Артема взяли за распространение? — произнесла Вера. — В театр приезжали из госнаркоконтроля, беседовали со Скаудером или с вами…

— Со мной, потому что Гилберт был тогда в Лондоне.

— Узнав, что произошло с Киреевым, вы бросились помогать. Наверняка подняли свои связи в полиции. Скорее всего, вам отказали… Вы понеслись к Герберовой, и она решила дело.

— Точно так и было.

— А потом она вызвала к себе Артема… Нет, скорее всего, она приехала в театр и, оставшись с Артемом наедине, сказала, что дело прикрыто и будет прикрыто до тех пор, пока она этого хочет. Если он будет отказывать ей в маленьких удовольствиях, то очень быстро поедет на зону, где будет оказывать удовольствие уже не таким приятным людям, как она.