Актеры затонувшего театра

— Согласен, у Дмитрия Захаровича безупречная репутация, — немного успокоившись, проговорил Софьин. — И даже слава великого сердцееда ее не омрачила. Но Иноземцева на нашем корабле нет. А все остальные… — Он вдруг замер. — Позвольте-позвольте. Один такой человек имеется…

Лицо его изменилось.

— Ради бога, Верочка, только не он! Я так уважаю его игру. Это ведь… Вы точно не ошибаетесь?

— Увы, нет. Очень скоро начнется прощальный ужин. Мы вместе с вами спустимся туда. Даже если и опоздаем немного, то торжественную часть без нас не начнут. Потом мы все выпьем, поедим немного, расслабимся. И я выступлю с заявлением, которое, как мне кажется, прозвучит как гром среди ясного неба. Все будут возмущаться, спорить, доказывать что-то, хвататься за голову, кричать: «Вы с ума сошли, Вера Николаевна!» Я и сама подумала, что сошла с ума, но есть прямые улики. Очень скоро, даже скорее, чем мы с вами думали прежде, сюда прибудет оперативно-следственная группа во главе с самим полковником юстиции Евдокимовым. Всех дактилоскопируют для чистоты следствия, и, уверяю вас, преступником окажется тот, на кого я вам сегодня укажу.

— Не понял, а о каких отпечатках пальцев идет речь?

— Я все расскажу за столом. Только умоляю: если вдруг мне будет оказано сопротивление, вступитесь за меня.

— Конечно, — пообещал Софьин и предложил: — Но, может быть, лучше не ходить никуда? Нам ужин и в каюту принести могут, в вашу или в мою. Сорокалетнего «Ханки Баннестера» у меня нет, но кое-чем я вас удивлю. Напиток не хуже — я вас уверяю. Лучше во много раз! Вы удивитесь, когда я выставлю его на стол.

Вера задумалась.

— Заманчивое предложение. Мне кажется, что потом, после всего, что случится сегодня в ресторане, возможно, я захочу отметить это событие. Но только рюмочка, и не больше.

— Хорошо, — согласился Софьин. — Ловлю на слове. Сейчас я отправлюсь к себе собираться, да и вам тоже надо подготовиться к такому событию. Только не задерживайтесь, пожалуйста.

Он поднялся, шагнул к двери.

— У нас что-то вроде клубной вечеринки, я предполагаю, а не просто ужин. Если я надену черный смокинг и бабочку, у вас есть что-то соответствующее?

— Простое белое платье, — ответила Бережная. — Но очень элегантное. Постараюсь собраться побыстрее.

— Я не тороплю, но раз предстоит сегодня установление истины, то хотелось бы, чтобы она восторжествовала как можно быстрее. Но с другой стороны… — Софьин задумался, а потом продолжил: — Вы сказали о человеке с безупречной репутацией, а такой на моем корабле только один — это капитан. Простите, пошутил неудачно. Хотя у Шкалика действительно блестящие рекомендации. Но если убийца не он, то тогда действительно всех громом ударит, если я правильно понял, о ком вы.

— Идите уж, — улыбнулась олигарху Вера. — Время не ждет.

Глава 22

Но быстро собраться не получилось. Вера читала присланное Егорычем и пыталась осмыслить. Потом размышляла, какие действия надо предпринять сейчас, потому что веских доказательств вины все равно нет. Есть только предположения, основанные на логических выводах, и ничего другого. Можно, конечно, придумать что-нибудь, что подтолкнет убийцу к решительным действиям. Но как подтолкнуть к решительным действиям того, кто чувствует себя в полной безопасности, зная, что никто и никогда не подумает про него ничего плохого?

Вера еще раз поднялась на мостик. Переговорила с капитаном, поделилась с ним своими мыслями и попросила пистолет. Но Григорий Михайлович наотрез отказался отдавать ей оружие.

— Не имею права, — сказал он. — Я не сомневаюсь, что вы в отличие от меня умеете стрелять, а я так, пару раз в тире попробовал. Но за применение оружия на корабле отвечаю только я. И в случае если оно было применено неправомерно, мне придется отвечать по всей строгости. Пистолет нужен для того, чтобы защитить судно от захвата или когда жизни и здоровью пассажиров угрожает опасность… Давайте обсудим другие варианты.

Наконец Вера в длинном вечернем мерцающем платье — белом, как и обещала Софьину, с узким клатчем в руках и на шпильках, разумеется, вышла к ожидающему ее Софьину. Он восхищенно вскинул руки и произнес только одно слово:

— Браво!

Борис Борисович поцеловал ее руку и поинтересовался, взглянув на дверь каюты Герберовой:

— Зачем же капитан снял пост?

— Нет свободных матросов. Григорий Михалыч говорит, что судовладелец на всем экономит. Сейчас капитану нужен рулевой-моторист, а он как раз здесь стены подпирал.

— А кто Холмского охраняет? — спросил Софьин.

— Никто. Стасика выпустили для посещения праздничного ужина. А то что получается: все гуляют, а ему в четырех стенах сидеть?

— Мне отец то же самое говорил в детстве: все гуляют, а ты в четырех стенах сидишь, — усмехнулся Борис Борисович. — А я не сидел, я книжки читал, хотел многого добиться в жизни, стать как отец — старшим научным сотрудником в НИИ и получать двести пятьдесят рублей в месяц.

— Так и не стали?