Актриса

Дорогая Холли Девейн!

С тех пор, как умерла моя мать, я написала пять романов. Их автора по-прежнему называют «дочерью Кэтрин О’Делл». Жаловаться не на что, это правда. Книги стоят на полке в моем кабинете, пять аккуратных томов о жизни и любви. В них много описаний неба (я люблю красивые виды неба) и воды (у меня слабость к большим водоемам). Персонажи выписаны не слишком выпукло. Они редко занимаются любовью и определенно не нападают друг на друга. В основном размышляют о разном и слегка грустят.

Я сижу за компьютером. Дни протекают скучно, но складываются в годы, которые уже не так однообразны, а десятилетия и вовсе прекрасны. С писательством мне крупно повезло. Как мне удалось всех одурачить? Порой я чувствую себя чуть ли не преступницей.

«Лето в Беалтре», «Переоценка», «Из дерева и камня». С годами мои книги становятся все проще и непритязательнее. Каждая звучит во мне затухающей нотой (вместе они составляют созвучие), и я прислушиваюсь к этой тихой прекрасной ноте, пока работаю над текстом.

Людям нравятся мои книги, хотя в них нет правды. В них – ложь, которую я должна рассказать: ничего не произошло, гляди-ка! и правда ничего, смотреть не на что, дамы и господа, проходим, не задерживаемся.

Каждая из этих милых и рассудительных поделок посвящена моей музе и источнику моих трудностей, Кэтрин О’Делл.

Привет, мам.

Вообще-то я пишу тебе на ноутбуке, сидя на кровати моей дочери. Я даже забралась под одеяло, потому что в комнате холодно. У нас нет денег, чтобы как следует отапливать весь дом, хотя он, как ты знаешь, совсем не большой. Как ты думаешь, имеет смысл написать об этом книгу? Проблема-то реальная. Вопрос только в том, кого винить в холоде.

Сейчас во всем, что пошло не так, мы привыкли винить родителей. Если повезет найти близкого человека, обвиним его. Мой муж во всем винит меня, а я его, и эта система делает нас обоих счастливыми уже долгие годы.

Два года назад он обратился к врачу с болью в шее, и выяснилось, что у него проблема с щитовидной железой. Тут уж я не знала, кого винить. Я много раз слышала слово «бабочка». Чаще, чем слово «рак», которое произносил только главный врач, зато не стесняясь. (Какое-то время я винила этого врача и тоже не стеснялась.) Но они сделали ему операцию. Вырезали его «бабочку», его «галстук», его спятившую железу, распластанную под гортанью, и все – больше никакого рака. И мой муж не умрет. Во всяком случае пока. Потому что вообще-то это правило не знает исключений.

Теперь я больше ни в чем его не виню. Ну, или совсем чуть-чуть.

Все это так или иначе произойдет и с тобой. Проснешься однажды утром и произведешь переоценку своей жизни. Поймешь, что ты слишком много думаешь и слишком мало живешь. Что большинство людей – и женщины, и мужчины – в целом неплохи. Тебе будет легче дарить любовь, и ты перестанешь искать виноватых. Во всяком случае, я на это надеюсь.

С наилучшими пожеланиями,

Нора Фицморис