Актриса на главную роль

И Глафира вновь стала обычным ребенком, правда, с довольно сильно развитой интуицией, но никаких посланий с того света больше не транслировала. Хотя все уже к этому привыкли и даже пользовались, но как говорится: «лавочка закрылась».

И все же назвать Глашу «обычной» девочкой было, пожалуй, большим преувеличением. Она довольно заметно выделялась, отличаясь от других детей, ну хотя бы тем, что не находилась в конфликте с жизнью, с собой и любым коллективом, в который попадала: что детсадовским, что школьным. Даже будучи ребенком, Глафира в гораздо большей степени прислушивалась к своей интуиции, чем ориентировалась на чужое мнение. За исключением мнения самых близких людей.

Поразительная способность, совершенно не присущая и не характерная для детей и подростков, в лучшем случае, если повезет, приобретаемая человеком в зрелом возрасте.

Еще одна поразительная черта характера открылась у этой девочки в подростковом возрасте – Глашу мало увлекало современное ненасытное потребление дорогих услуг, штучек-вещичек. Что при глобальном стремлении к праздности потребления, давно поглотившем большую часть человечества, и при материальном достатке и повышенных возможностях, имевшихся у ее семьи, было, согласитесь, более чем странно.

Да, она была странненькая, что отмечал любой человек, общавшийся с ней. Ну вот такая, что поделаешь. Да, одеваться красиво и стильно ей нравилось, кому ж такое не понравится, но зацикливаться на шопинге, шмотках, пропадая в бутиках и на модных сайтах, это совершенно не ее история. Нет, извините.

А в пятнадцать лет особенностей только прибавилось. После того как она просидела рядом с умершей бабушкой, держа ее за руку больше часа, у нее внезапно открылись определенные способности, суть которых она и сама не могла бы объяснить до конца – может, просто расширилось сознание и она теперь обрабатывала больше информации и воспринимала ее несколько иначе, чем все, – бог знает.

Но что совершенно определенно, так это то, что Глафира стала видеть действительность как бы в увеличившемся объеме, воспринимая гораздо больше информации, запоминая мелочи, на которые обычные люди совершенно не обращают внимания.

Она жила, прислушиваясь к своему внутреннему голосу, всю страстность своей натуры реализуя в творчестве, а не в обычной жизни.

Про творчество тоже необычно получилось.

Лет в шестнадцать Глаша сообщила семейству, что станет актрисой.

Наверняка в семьях, где отпрыск решил «хочу быть артистом» и объявляет об этом родне, происходит все приблизительно одинаково. Родители начинают отговаривать, а то и запрещать.

У Пересветовых столь эпохальное событие происходило иначе, чем у всех. Утром за завтраком, который по заведенной после смерти родителей традиции проходил неизменно полным составом за круглым столом, Глафира, запивая творог с ягодами травяным напитком, мимоходом объявила:

– Я подумала и поняла, что буду учиться в театральном институте, на актерском факультете.

– У нас? – спросил Андрей.

– Нет, в Москве, в ГИТИСе.

– Тогда надо приобретать жилье в Москве, – произнес с озабоченным видом старший брат и вздохнул. – Не самое подходящее время для таких затрат, но что поделаешь.

– В бизнесе всегда не самое подходящее время, – рассмеялась Глафира.

– И то верно, – вздохнул Андрей и похвалил: – Хорошо, что сейчас сказала, а не за месяц-полтора. Успеем спокойно выбрать квартиру и ремонт сделать, подготовить все для переезда.

И никто не выказал ни тени сомнения в том, что девочка выбрала не лучшую профессию и вуз, в который трудно поступить, и что она вообще сможет поступить и будет учиться именно в Москве, в этом известном и не доступном для большинства мечтающих в него попасть вузе. Родные давно привыкли к тому, что Глаша пустых заявлений на ровном месте не делает.

А она? Она не предполагала и надеялась, а именно точно знала, что будет учиться там, где решила, и что хочет на самом деле стать актрисой.

– То есть просто четко знала, что поступишь и станешь актрисой? – засомневался Трофим.

– Знала, – покивала Глафира и осмотрелась вокруг, будто вдруг сообразила, куда они забрели. – Слушай, – спохватилась она, – ну надо же! Что-то я заговорилась, даже не заметила, как мы сюда дошли. Никогда так много не рассказывала о себе. Да что там много, вообще никому не рассказываю о личном. Заболтала тебя.

– Шутишь? – усмехнулся Трофим. – Да я кашлянуть ненароком боюсь, чтобы не прервать, не сбить твой поток воспоминаний. – И признался, посмотрев ей в глаза, так похожие на его собственные: – Мне очень важно знать о тебе как можно больше. Даже необходимо, наверное.

Глафира встретила и удержала этот многозначительный взгляд таких же, как у нее, «балтийских» глаз:

– Звучит как в романе: «мне важно знать о нем все». Но я понимаю, о чем ты, мне тоже важно знать о тебе все, – признала она очевидный для себя факт.