Актриса на главную роль

«Мало что так красит человека, как мужество или любовь», – говорила ее бабушка. У него были и мужество, и любовь. И он был прекрасен в обоих этих проявлениях.

Она отложила в сторону планшет, который продолжала держать в руках, завороженная его рассказом, потянулась к нему, обняла рукой за шею, прижалась, вздохнула, почувствовав его запах, оттененный еле уловимым ароматом приятного одеколона.

– Ну и что ты расстраиваешься? – спросила Глаша, сочувствуя всем его переживаниям и сомнениям. – Теперь-то чего? Венера сошла с привычной траектории движения, и наши орбиты пересеклись.

– А ты? – спросил он, перехватив ее за талию и поудобней устраивая у себя на коленях.

– А я? – задумалась она. – Когда подходила к калитке, чтобы открыть, то вдруг поняла: сейчас моя жизнь разделится на ту, что на этой стороне калитки, и на ту, что станет, когда я открою калитку. Открыла и увидела тебя. У тебя глаза такие же, как у меня, дымчато-серого цвета, папа их называл «балтийскими». И потрясающая улыбка, от которой появляется ямочка на правой щеке. Я смотрела на тебя, и мне стало замечательно легко и радостно, потому что ты моя судьба. Надо ли что-то объяснять? – Она откинула голову, чтобы лучше видеть его лицо. – И еще ты очень красивый, Трофим Разведов. Я прямо загляделась.

– Ты определенно куда-то не туда загляделась, Глафира Артемовна, – усмехнулся Трофим, – на какого-то другого мужчину, и меня это сильно настораживает. Поскольку я самый обыкновенный мужик с почти рязанской ряшкой. А вот ты как раз-таки потрясающая женщина, очень красивая. И я до сих пор не понимаю, почему ты ответила мне взаимностью и выбрала меня, и очень волнуюсь, вдруг спохватишься и передумаешь.

– Я тебя не выбирала, – возразила Глафира. – Что тебя выбирать? Ты же не арбуз на базаре. Ты просто вошел в мою жизнь, и все. Так бывает. И ничего не изменишь. Кстати, я совсем не красавица. – Она развернулась поудобней и, еле прикасаясь, провела по лицу Трофима указательным пальцем от кромки волос вниз по лбу, по переносице, губам и подбородку. – Бабушка говорила: «Красота в глазах смотрящего». Для меня ты самый красивый, и я тобой любуюсь.

Он перехватил ее ладонью за шею, притянул к себе и накрыл ее губы своими губами.

И был это поцелуй-признание, поцелуй-откровение. И так он был сладок и терпок, так обжигающе честен, что они провалились сразу же в головокружительное состояние полного доверчивого растворения друг в друге.

И… понеслись, чувствуя потребность соединиться, стать как можно ближе – одним целым, одним дыханием, одним движением друг другу навстречу.

И полетела в разные стороны одежда, и наполнилось их пространство горячим шепотом признаний, гортанными страстными стонами и победными выкриками на вершине.

– Как думаешь, мы никого не разбудили? – бессильно распластавшись поверх Разведова, не в состоянии открыть глаза, спросила Глафира.

– Ну, детей ничем не разбудишь, а Кир Палну после того, как она нашла утром твое белье и россыпь пуговиц от блузки на полу кухни, по-моему, уже ничем не удивишь, – успокоил ее Трофим.

– Упс. Неудобно получилось, – без намека на смущение прокомментировала Глафира и предложила: – Наверное, надо перебраться в спальню.

– Наверно, надо, – согласился Трофим.

Полежали, не двигаясь. Глаша даже начала тихонечко проваливаться в теплую, сладостную дрему и встрепенулась, когда Трофим вдруг, как-то ловко подхватив Глафиру, сел на диване и усадил ее рядом. Глаша посмотрела на него удивленными веселыми глазами:

– Как это ты проделываешь?

– Что? – улыбнулся, залюбовавшись ею, Трофим.

– Хватаешь меня, поднимаешь, держишь на руках, носишь и пересаживаешь, как бестелесную куклу. Такой необычайно сильный мужчина.

– Это у нас семейное. Мне от прадеда досталось, вместе с именем. Тот всю жизнь был поджарый, жилистый, не атлет, а поднять мог легко и не парясь передок легкового автомобиля. Говорил, что во время войны эта его способность частенько выручала.

– Я тебя поцарапала. – Глафира посмотрела на длинную царапину, оставленную у него на плече, и провела вдоль нее пальчиком. – Это, наверное, часами.

Разведов перехватил ее ладошку, поцеловал пальчики и провел своим большим пальцем по циферблату ее часиков.

– Красивые.