Акциденция

Когда раздались звуки шагов за спиной, я не обернулся, но вот возглас, прозвучавший тут же, оставить без внимания уже не мог:

— Точно, Колюшка! А я смотрю, смотрю, но глаза-то ужо не те, думала, показалось! Вот и спустилась вниз…

Передо мной стояла не Ольга, и не Глафира, которых я ожидал, а… тетя Паша. Такая же, как я ее и помнил — невысокая, щупленькая и подвижная, очень похожая на шуструю мышку. Так ведь и точно — она же всю жизнь работала здесь, в особняке Свешниковых. И именно, что «всю жизнь» — без преувеличения, еще с тех времен, когда в нем обитали его старые хозяева. Насколько знаю, как пришла она сюда лет в четырнадцать горничной, так и продолжала работать на той же должности до сих пор. И всей разницы было, что нынче не горничной она называлась, а уборщицей.

Я подошел к ней и поцеловал в сухую мягкую щеку.

— Здравствуйте тёть Паш, вы все тут работаете?

— А где ж мне быть-то? — усмехнулась она, — А ты, как погляжу, милиционером стал. Но вроде ж я слышала, что по военному делу пошел…

— По военному, — согласился я, — но вот ранен был, а теперь — комиссован. Так что — да, нынче я милиционер — здесь, в Бережково, в отделе служу. Вот, пришел поговорить к вам по поводу убийства сторожа…

— Да-а, плохое дело с Миронычем нашим произошло, — покачала головой женщина, — неплохой человек был, вот только выпивать в последнее время совсем сильно начал. Где только брал-то? — и замолчала, скорбно поджав губы.

— А что-то еще можете мне рассказать по этому делу? — спросил я ее, в общем-то, без особой надежды уже, услышать что-то новое.

— По поводу Мироныча — ни чё не скажу. Я-то и пришла, когда его ваши уже с лестницы подняли. Но вот по поводу разгрома здесь, может, чем и помогу…

— Владимиру Прокопьевичу это рассказывали?

— Владимиру Проко… а-а, тому милиционеру, который до тебя нас расспрашивал? Его ведь тоже… это… — губы пожилой женщины опять поджались.

— Да, я на его место и пришел, — был вынужден подтвердить я.

— Дык я ему только то и говорила, что про Мироныча знала… — недоуменно выдала тётя Паша. — Он и не спрашивал, и к Миронычу это отношения не имеет… да и потом, кто он такой, чтоб ему все докладывать? Посмеялся бы еще, дескать, бабка на старости лет выдумывать начала. А ты-то свой — родня нам, как ни посмотри, бабушка твоя, чей крестной мне приходилась… а значит, не засмеешь струю женщину, выслушаешь.

Вот то, что моя бабуля с юности крепко дружна была с матушкой тети Паши, это я знал. А вот про крестную…

— Так что вы рассказать-то хотели, — вернул я разговор к началу.

— Дык про Свешниковых… — произнесла она, понизив голос, и заглянула мне в лицо снизу вверх, ища понимания.

— Так, а они здесь причем? — тем не менее, не смог я удержать удивления.

— А в чьем доме мы сейчас находимся? Погром-то туточки был, а значит их и касательно…

— Может и так… — задумался я, — Но они же все уехали? Разве не так? — мне ж, не далее, как пару часов назад, и отец Симеон об отъезде главы купеческого рода рассказывал.

— Михал Ефремыч — да, уехал, еще в осьмнадцатом, — подтвердила тетя Паша, — и Зойка за ним увязалась…

— Какая Зойка? — не понял я.

— Дык слюбовница его, наша с Анютой сестрица двоюродная! Хотя, вроде говорили, что венчался хозяин на ей… но на счет этого точно не знаю…

— Подождите, теть Паш, какое отношение эти старые события имеют к нынешним происшествиям?

— Вот уж и не скажу… потому и этому Владимиру… как его там по батюшке, запамятовала… ничего не говорила. Но видела я…

Более ничего сказать она не успела, по лестнице простучали скорые шаги, и в полуподвал зашла Ольга, показавшись на пороге первой из четырех проходных комнат.

— Ты это, Коль, приходи к нам с Анютой… завтра. Мы на службу в церкву сходим с утра, а часам к двум уж точно возвернемся. У нас и поговорим спокойно, а ты уж сам решишь, надо оно тебе или нет.

Я кивнул тете Паше и пообещал зайти к ним завтра обязательно. Уж не знаю, пригодится то, что расскажет женщина, или нет, но в моем положении, когда информации, считай, и вовсе никакой не имеется, послушать ее стоит. Авось, что и дельное откроется.

А вот беседы, что с Ольгой, что с Глафирой, ничего толкового мне не дали — все то же, что и раньше: пришли утром, обнаружили свалившегося с лестницы сторожа, вызвали наших — и все на этом.

Но вот беседа с тетей Пашей все же некоторые мысли в мою голову заронила. Вот над обдумыванием их, я и провел оставшиеся часы на работе.

Нет, ничего явного или конкретного не надумал, но вот ту зацепку, что мелькнула у меня в подвале во время осмотра содержимого сундуков, я ухватил. А толчком к пониманию послужили тети Пашины слова, что дело-то происходит в доме Свешниковых. И, как оказалось, я уже и сам к тому моменту подспудно догадывался, что все дело касается именно этого семейства.