Акциденция

На кладбище выходило что? Разгромили памятники трех родов — Решетовых, Деминых и тех же Свешниковых. Не все, а только в том месте, где, так сказать, стык родовых участков проходил. Значит, вероятность того, что по какой-то причине разбили одно — конкретное надгробие, а остальные порушили лишь, что бы было непонятно, какое именно интересовало погромщиков, имеется.

Сюда же следует добавить и то, что самым разбитым оказался, чей памятник? Да вот… матушки последнего главы все той же семьи.

А сундук с бумагами из кабинета, чей был последним в ряду перевернутых? Тоже, их же… И вот как раз это меня и задело в словах Клавдии Васильевны, что именно по порядку искали, и именно, что на Свешниковских бумагах и остановились.

К этому можно отнести и то, что Решитовский сундук не тронули. Хотя, это уже — так, не очень явное совпадение, но в совокупности к другим…

Когда я выдал Михаилу Лукьяновичу результаты своих раздумий, он тоже пришел к тому же выводу, что все завязывается на Свешниковых. Это — раз. Дела по убийству сторожей теперь вполне можно объединять в одно. Это — два. И что в гости к тете Паше идти и слушать то, что она может рассказать про семью купца, нужно обязательно. Это — три.

Конечно, понимания, что происходит, мы по итогу полученной информации не заимели, но, как оказалось, сегодняшний день был проведен мною все-таки не зря — хоть какое-то направление в расследовании теперь имелось.

Домой я сегодня вернулся рано — не было еще и семи вечера, когда я переступил порог.

Алина развешивала белье на веревке, что протянулась от старой яблони почти через весь двор. Маняша крутилась возле нее, а Мишка, запыхавшийся и взлохмаченный, рубил дрова.

Те, горой чурок, возвышались сразу за воротами и еще утром я их похоже не видел.

— Да, сегодня днем привезли, — подтвердила Алина, — теперь вот надо колоть и укладывать в шиш за сараем.

Я кивнул и, дурачась, отрапортовал:

— Задание понял! А Мишка уже принялся за дело?

— Да это он на баню колет, сегодня ж суббота. Не знаю… я ему говорила, что б сухих лучше взял, что там с прошлого года осталось, — махнула невестка рукой на сарай. Но кто ж меня слушать будет, весь в отца… Да и ладно. Жара такая, топить-то сильно не надо — так, камни чуть прогреть, да воду погорячее сделать. А там, раз помучается, в другой умнее станет, — усмехнулась она.

Ну, и после ужина все потихоньку потянулись в баню. Первыми пошли Алина с Маняшей, к ним присоединилась Марфа, которая часам к девяти вернулась из госпиталя. Потом туда направилась и жиличка.

Ее я, считай, и не видел, только слышал, что пришла и что-то там обсуждала своим насмешливым тоном с Марфушей в прихожей. Мы с Мишкой, чтоб не терять времени даром, занимались дровами. Я колол, а он, как более умелый, укладывал их в поленницу в сарае.

А когда женщины с банным делом покончили, по сумеркам уже, пошли и мы с ним.

В маленьком помещении было влажно и тепло. И так не сильно раскаленные камни печи к нашему приходу уже и вовсе почти остыли. Привычно пахло прогретом деревом и запаренным веником, которым мы сегодня толком не попользовались. Ну, так это была и не та, зимняя баня, когда хочется прогреться до костей, а нечто такое вальяжное, даже ленивое, позволяющее организму просто отдохнуть и расслабиться — отпыхнуть от сухого дневного жара.

Мелкое оконце прикрывала фанерка, но вот дверь мы все же чуть-чуть приоткрыли, убрав свечной огарок в банке с его дрожащем светом в дальний угол — все ж светомаскировка выполняться была обязана.

С помывкой мы завершили и Мишка стал собирать в дом. А я, лежа на нижней полке, наслаждался полным отсутствие боли в ноге, которая, то ли от чудодейственной мази, пользуемой мной уже неоднократно, то ли от влажного тепла, размягчившего рубцы, а может и от всего сразу, измываться над моей стойкостью престала.

В приоткрытую дверь, на фоне и вовсе распахнутой из предбанника, мне не четко — силуэтом, виден был племянник и мелькающее светлое полотенце, которым он растирал голову.

— Дядь, мне с утра в поле не надо. Только старшеклассники завтра пойдут, а нам выходной дали. Так что, с дровами продолжим? — спросил он.

— Обязательно. Только с самого утра, а то после мне надо будет кое-куда сходить по работе, а к вечеру и вовсе в отдел — ночью я дежурю.

— Ладно. Тогда поднимаемся как обычно? Ой!

— Что случилось? — насторожился я и приподнялся на полке.

— Кто там? — и спросил мальчик явно не меня.

— Ха-ха, испугался Мишенька? — ответивший голос звучал струной виолончели.

«— Ей-то чего здесь понадобилось?!»

— Я не хотела, прости меня, малыш, — меж тем, говорила Любовь Михайловна парню.

— Я не малыш, — буркнул тот, — и я не испугался, просто не ожидал, что кто-то придет. Думал, все уж спят давно!

— Да вот нет, не спится мне что-то… — вроде как неловко, с показной трепетностью, — решила прогуляться по саду.

— Так сад — вон, а тут-то баня…

— Но баня-то тоже в саду… а ты иди, Мишань, иди домой. Ты в поле был, устал чей поди сильно.

— Так там дядя Коля в бане… он неодетый еще, так что вы туда теть Люб не ходите, — пояснил ей мой разумный племянник.