Акулы во дни спасателей

C минуту я думал, не спрятаться ли в кабине, сесть на пол, свернуться клубком, но во мне шесть футов пять дюймов, меня нигде не спрячешь. Да и прятаться я никогда не любил, так что когда мимо начали ходить студенты, я просто старался не встречаться с ними глазами. Хотя на нас и так вряд ли кто-то смотрел — я сам студентом на почтовые грузовики внимания не обращал — то есть я был невидимее прежнего. Я вылез из кабины и полез к Карлу в кузов.

— Тут я, — сказал я.

— Медаль тебе за это. — Карл складывал коробки на тележку. Его лысая голова блестела от пота.

— Я раньше все время проводил в клубе, — сказал я. — Заходил перекусить на ночь, ну и так далее. А сзади ни разу не был.

— Как же, как же, знаю я твою историю, суперзвезда, — сказал Карл. — Мы все ее знаем. Ну вот, теперь ты оказался сзади. — Он указал подбородком на одну из самых больших коробок в кузове: — Тащи ее сюда.

Мы покатили тележку к клубу, Карл распинался о том, что нужно, чтобы стать классным водилой: ездить строго по навигатору, потому что навигатор всегда прав, парковаться как можно ближе к входу, включить аварийку и разгружаться, и всегда всегда всегда запирать кузов перед тем как нести посылку. Чем чаще срезаешь путь не превышая скорость, тем выше премия по результатам атестации.

Мы вкатили тележку вверх по наклонному пандусу, а Карл все говорил. Мы прошли мимо мусорных баков, заполненных молочной жижей, и связанных пачек картона, а Карл все говорил. Мы с визгом и грохотом поднялись на тяжелом грузовом лифте на второй этаж, а Карл все говорил. Мы зашли в почтовое отделение, где работали в основном студенты, совмещая с учебой, и, разумеется, парень с девушкой на приемке меня узнали, хотя с моей последней игры прошло целых два года.

Толстуха с неприметным наштукатуренным лицом и родинками на шее, у парня ярко-розовые волосы, краска уже смывается, остренький нос, в ухе две крупные серьги. До сих пор вижу, как это было. Они поднимают глаза, смотрят на меня, типа, я обычный курьер, и потом переломный момент, они такие опа, да это никак Дин Флорес. Парень даже улыбнулся. Будто ему не терпелось доработать смену и сказать дружкам, угадайте, кого я встретил сегодня на почте, нет, вы не поняли, он посылки привез. Да еще скажет это так весело, потому что раньше я играл вторым номером, а этот сопляк был простым студентом хоуле, а теперь вон оно чё. Я не мог этого так оставить.

— Чё вылупился? — спросил я его.

Сопляк резко перестал улыбаться. Я видел, что он испугался.

— Что? — переспросил он, как будто не слышал, что я сказал.

Я хотел было ответить, но Карл посмотрел на меня так хмуро, что весь аж сморщился, чисто изюм.

— Парень, — сказал он, — тащи остаток.

Я зыркнул на сопляка в упор, чтобы понял, что к чему. Потом пошел за угол, к двери, через которую мы попали на почту, забрал остаток коробок, принес обратно. Я чуствовал то, что Карл за мной наблюдает, поэтому не делал ничего такого, и мы уехали.

— Вторая поездка, а ты уже нарываешься на увольнение? — спросил Карл, когда мы сидели в грузовике, движок урчал, пахло картоном и старым кофе.

Я покачал головой, но не извинился.

— Ты знаешь того парня?

— Не-а.

— Тебе лучше сюда не ездить по каким-то своим причинам? — спросил Карл и посмотрел на меня пристально, эдак по-отечески.

— Поехали, — сказал я. — Теряем время.

* * *

Спросите меня, как так вышло.

Как так — держал мир за яйца и вдруг отпустил.

А ведь все так просто, что не будь я таким тупым, обязательно догадался бы, к чему идет. На втором курсе, когда я разыгрался в полную силу, наша команда в турнире дошла до конца, до самого “Финала четырех”, я был первым по очкам и третьим по передачам, дабл-дабл легко как в раковину поссать. После такого сезона разве я мог не понять, кто я?