Аквамарин их глаз

— Хотя, знаете, я начал замечать, что много у кого глаза стали точно такого же цвета! Прямо совпадение какое-то.

— О, не думаю. Как там пела одна замечательная группа? Может это всё совпадения, верю я себе и не верю я[2]…

Хуан же слегка заплутал между шкафов, но, благо, библиотека оказалась не такой большой. Пара алфавитных указателей помогла испанцу сориентироваться и не потеряться в книжном лабиринте, который порой мог оказаться коварней любого зачарованного леса.

Книги теснились на полках, чуть ли не выпадая — видимо, сюда редко кто захаживал. Альтерего принялся рассматривать корешки, читая то жирные и хорошо различимые, то тонкие и неразборчивые заголовки — пока ничего, связанного с Атлантидой, испанец не нашел.

Так он прошел несколько рядов, разглядев все шкафы так тщательно, что уже мог отличать пылинки на них. Хуан понял, что пора возвращаться — и лениво, с напрочь убитым настроением, поплелся обратно.

Испанец случайно задел рукой плохо стоявший на полке томик, и тот с грохотом свалился на пол. Альтерего отвлекся на звук, сперва посмотрев на свои истертые песком и вечными поисками ботинки, а потом на сам упавший томик. На раскрывшейся обложке — а книжка, как бутерброд. Всегда падает страницами вниз — красовалось название: «АТЛАНТИДА».

Хуан пожал плечами, подхватил томик и пошел, даже не понимая, что только что застал удачу случайно, даже не ожидая встретить в этой столь неестественной для нее среде, и наконец-то подстрелил ее.

Возможно, в каком-нибудь другом оттиске, книга бы не свалилась с полки, или оказалась бы произведением на совсем другую тему. И эта шероховатость полностью перевернула бы ход всех последующих событий, если, конечно, они до этого совпадали с нынешней версией реальности. В общем, варианты были нескончаемы. Но именно здесь и сейчас Хуан нашел именно книгу с заглавием «АТЛАНТИДА», и именно здесь и сейчас Грецион Психовский, начав листать ее, сказал:

— Ого. А вот это то, что нужно! — профессор замедлился. Библиотекарь с любопытством заглядывал в книгу через плечо Грециона. — Похоже, Хуан, вы все-таки поймали удачу.

Глаза Альтерего загорелись от счастья — он чуть не подпрыгнул.

— Но, — вклинился библиотекарь, — это не считается пойманной удачей! Вы же сейчас нашли ее случайно. Представьте, что вы пошли в лес по грибы и встретили, ну… единорога, который вам до лампочки, потому что хочется жареной картошки с грибами…

Хуан поник. Поразмыслив над этой идеей и в изобилии полив душевную рану уксусом, посыпав сверху солью, испанец молча согласился и спросил Психовского:

— Это то, что нужно?

— Лучшего ожидать я и не мог, — Грецион перелистнул страницу. — Да, оказывается, Атланты знали древних индусов — эти ребята оказались куда старее, чем думалось.

Профессор внимательно изучил страницу, на которой нарисовали черно-белое изображение кудрявого юноши.

— Ну вот, пожалуйста! Что и требовалось доказать!

— А есть что-то насчет глаз? — понадеялся на лучшее Альтерего.

— Нет, это же не офтальмологическое пособие, — хмыкнул профессор. — Зато тут постоянно повторяют, что Атланты совершили какое-то страшное деяние, а потом как раз и стали сверхлюдьми. Да, те еще темные лошадки. И где была эта книга перед тем, как я пошел выступать с лекцией?

Грецион вновь перелистнул страницу — изображение здесь разместили уже другое. Это было черно-белый набросок какого-то обелиска, парившего в воздухе, заостренного еще и снизу — словно бы объемный знак атлантов левитировал.

И аквамариновые глаза всех троих, сидящих в библиотеке, засветились с новой силой, словно увидев знакомую картинку.

* * *

Главную движущую силу любой улицы можно назвать человекопотокм, который в зависимости от разных факторов становится то сильнее, то слабее, течет, как вода из крана: либо легонько, раздражающей струйкой, либо мощным столбом, брызгая во все стороны.

Когда солнце достигло уже дневной точки, начав клониться к вечеру, и на смену липкой духоте на улицы пришла пыльная сухость, иссушающая даже нос, народу на улицах — особенно на центральной — прибавилось в разы. Все возвращались с работы, и главный городской тракт из пересохшего ручейка стал бурной рекой, конечно, не сравнимой с площадями мегаполисов, но довольно-таки людной.

При внимательном рассмотрении, если пройти в этой толпе с камерой на большом увеличении, или встать вдалеке от человекопотока, приложив к глазу какую-то супер-лупу, внутри уличного движения начинали мелькать аквамариновые огоньки, притом — в довольно больших количествах.

Люди с газами цвета небесного камня шли, толкались, обгоняли друг друга и вновь тормозили, совсем не замечая никаких изменений — нужно было выйти из этого человекопотока, чтобы понять, что целая половина рассекающих сухой воздух людей незаметно для самих себя сменила цвет глаз.

Так человекопоток и тек — непринужденно и обыденно, как каждым другим днем любого года, в любом другом оттиске.