Аль Капоне: Порядок вне закона

Опасаясь за свою жизнь, Рэген ешё весной рассказал своему другу, репортёру Дрю Пирсону, о структуре организованной преступности в Чикаго; тот передал эту информацию своему приятелю Тому Кларку, назначенному в 1945 году министром юстиции США, и попросил обеспечить Рэгену защиту ФБР. Двенадцать агентов, присланных Кларком в Чикаго, допросили Рэгена, проверили факты и убедились, что он не врёт. Но ниточка от руководства чикагской мафии тянулась на самый верх — к крупным чикагским политикам и финансистам. Этих людей трогать было нельзя — считалось, что они держат мафию в узде. Агенты уехали обратно, а 24 июня Рэген попал в западню, устроенную на Першинг-роуд. Тяжело раненный в руки и ноги, он успел дать в госпитале письменные показания, назвав имя человека, который в него стрелял. 15 августа он скончался, после того как кто-то ввёл ему в полую вену ртуть, а драгоценный документ пропал. В одной газете написали, что Рэгена убили по приказу Капоне, чтобы синдикат смог завладеть его бизнесом.

В Майами поднялась такая буря, что доктору Филлипсу пришлось выступить с официальным опровержением от имени семьи Капоне. Он получил телеграммы от трёх крупнейших новостных агентств — «Ассошиэйтед Пресс», «Юнайтед Пресс» и «Интернэшнл ньюс сервис» — с настойчивой рекомендацией созвать пресс-конференцию, чтобы «избавить себя от множества возможных проблем, которые подобные истории могут доставить в будущем». Филлипс рассказал журналистам, что Аль Капоне, с тех пор как вернулся из прошлогодней поездки на север, постоянно находится в своём доме в Майами и никакого участия в делах не принимает. Пресса не отстала, и в дальнейшем доктор сообщал ей кое-какие подробности: «Физическое и нервное состояние Капоне остаётся во многом таким же, как на момент последнего официального бюллетеня. Он по-прежнему нервный и раздражительный, ему не советуют брать на себя какую-либо ответственность или заниматься предпринимательской деятельностью». Не зная журналистов, доктор думал, что если воззвать к их человеческим чувствам, они оставят в покое семью его пациента: «Миссис Капоне чувствует себя неважно. Физическое и нервное напряжение, которое она испытывает из-за возложенной на неё ответственности, невероятно велико. Поэтому прошу ей не докучать». Вызвавшись лично информировать прессу о всех новостях, лишь бы избавить от этого Мэй, доктор Филлипс навлёк на себя неприятности с другой стороны — местное медицинское сообщество осудило его за разглашение конфиденциальной информации о пациентах...

Когда газетная истерия улеглась, жизнь потекла по-прежнему. Домашние приноравливались к перепадам настроения Аля; вспышки гнева у него происходили уже не так часто. Чужаки по-прежнему действовали ему на нервы, поэтому посторонних в дом пускали с оглядкой. По большей части Аль расхаживал по дому и саду в пижаме, садился в шезлонг, чтобы видеть бассейн, и разговаривал с людьми, которых он убил или приказал убить (например, с Хайми Вейссом), объясняя им, зачем это было нужно сделать. Изредка ходили в гости к Сонни, в кино (если шла какая-нибудь безобидная комедия и можно было взять с собой пару крепких мужчин для безопасности), в тихий ресторанчик, который он обычно принимал за один из шикарных клубов, которые когда-то посещал в Чикаго. Аль полюбил жвачку «Дентин» и лакричные конфетки «Сен-Сен» для освежения дыхания; когда кто-нибудь из братьев брал его с собой в аптеку и позволял самому купить там эти вещи, для него это был праздник.

Теперь он уже чувствовал облегчение от того, что ему не нужно ничем руководить, ни о чём заботиться. Как хорошо быть просто свободным человеком, мужем, отцом и дедом! Все финансовые вопросы отныне решал Ральф, и Аль был ему за это благодарен. Ральф тщательно проверял счета от врачей, задавая вопросы по каждому пункту. Каждый доллар был дорог. Сонни хотел бы помогать матери материально, но не мог: у него теперь была своя семья — как-никак трое детей и четвёртый на подходе. Он купил долю в ресторане Теда Трайны «Теде гротто» («Пещера Теда») и работал там не покладая рук, стараясь увеличить доход.

Годы, проведённые в тюрьме, изменили некоторые привычки Аля: после тесной камеры ему было неуютно в большой супружеской спальне; спал он беспокойно и тревожил Мэй. Перебрались в маленькую комнатку в глубине дома, где стояли две односпальные кровати, — там Аль проваливался в сон, зато Мэй никак не могла заснуть. Поэтому она вернулась в спальню, а муж приходил к ней туда в минуты просветления. В ночь на 21 января 1947 года они спали в одной постели, потому-то Мэй и пробудилась в половине четвёртого от необычного звука — хриплого, натужного дыхания Аля — и поняла, что он умирает.

По прихоти судьбы Эндрю Волстед — конгрессмен из Миннесоты, пробивший «сухой закон», — скончался накануне, 20 января.