Аль Капоне: Порядок вне закона

На Западном побережье предполагалось провести всю зиму. Мэй давно мечтала об этой поездке: тёплый климат и морской воздух полезны для здоровья Сонни; её саму перемена образа жизни спасла бы от нервного срыва (отношения со свекровью и золовкой по-прежнему оставались напряжёнными, женщины старались не находиться в одной комнате в отсутствие мужчин) и укрепила бы отношения с Алем (Мэй знала про Бейб). Её чувства к мужу остались неизменными. Она полюбила его, когда он был семнадцатилетним драчуном-разнорабочим, а потратить пять долларов за вечер считалось шиком. Сейчас она могла тратить в сотню раз больше, но хотела не этого: счастье — каждый день встречать мужа с работы, ужинать с ним и сыном за одним столом, не боясь сидеть напротив окна при незадёрнутых шторах, просыпаться в одной постели — утром, от будильника, а не среди ночи, из-за кошмаров. Возможно, хотя бы в Лос-Анджелесе у них получится несколько недель пожить по-человечески!.. Аль же собирался соединить приятное с полезным: надо было наладить прямые поставки калифорнийского вина, нащупать выходы в Мексику, где не было «сухого закона», да и профсоюзы в сфере киноиндустрии неплохо бы забрать под свой контроль. (В 1920-е годы в Лос-Анджелесе находилось более 80 процентов всех кинокомпаний мира).

От Чикаго до Лос-Анджелеса — чуть больше 2800 километров. Капоне и компания проделали этот путь за три дня. На вокзале в пункте прибытия уже дожидалась орда репортёров и фотографов, чтобы посмотреть, как шеф полиции со своей свитой сообщит самому Капоне, что ему тут не рады. Аль забронировал номера в отеле «Билтмор», но когда там узнали, кто такой на самом деле «Аль Браун», ему разрешили остаться только на одну ночь, максимум на две, чтобы успеть приобрести билеты на обратный поезд до Чикаго. Конечно, это было оскорбительно, обидно и досадно, потому что Аль, как обычно, выбрал для своей семьи самое лучшее.

Роскошный и современный отель «Билтмор» на Южной Гранд-авеню открылся 1 октября 1923 года, и уже на следующий вечер там собралось три тысячи человек на вечеринку с участием звёзд первой величины: кинопродюсера Джека Уорнера, режиссёра Сесила де Милля, актрис Мэри Пикфорд и Мирны Лой. Для гостей подали ужин с семью переменами блюд, их слух услаждали семь оркестров, игравших в галерее и бальных залах. А когда музыка смолкала, слышалось пение канареек.

Это был самый большой и великолепный отель западнее Чикаго: холл, уходящий вверх на три этажа, с арками, пересекающимися под сводчатым потолком; бронзовые люстры, привезённые из Италии; резьба, позолота; позади лестницы и лифтов — галерея длиной более ста метров. В каждом из более чем тысячи номеров имелась ванная — роскошь по тем временам. «Билтмор» стал центром светской и культурной жизни; среди его завсегдатаев были звёзды немого кино Глория Свенсон и Теда Бара; в этом отеле Сесил де Милль снимал в 1924 году фильм «Триумф». В бальной зале 11 мая 1927 года было провозглашено создание Академии кинематографических искусств и наук. По легенде, Седрик Гиббонс, художник студии «Метро-Голдвин-Майер», сделал набросок статуэтки «Оскара» на льняной салфетке в ресторане этого отеля. А вот Золотая комната была баром с потайной дверью, через которую именитые клиенты могли сбежать от полиции и назойливых .репортёров: за дверью находилась комната с деревянной стойкой, вешалкой на стене, ванной и выходом сразу на Олив-стрит. Аль забронировал апартаменты, которые впоследствии назвали президентскими, поскольку там останавливались шесть президентов США и королевские особы. Сам же он, похоже, даже не распаковал чемоданы и не вышел на улицу, хотя потом рассказывал журналистам, что побывал в гостях у кинозвёзд, осмотрел одну из киностудий, обедал и ужинал в домах местных «шишек». На вокзале его провожали те же люди, которые встречали, — хотели убедиться, что он уехал.

Однако оказалось, что и дома его не ждут. Как только Аль покинул Чикаго, шеф полиции Уильям Рассел заявил журналистам, что это он изгнал из города главаря гангстеров и не допустит его возвращения. «Я владею собственностью и плачу налоги в Чикаго, — возразил Капоне, и газета «Лос-Анджелес экзаминер» напечатала его слова. — Я имею полное право вернуться в собственный дом».

На каждой станции, где останавливался поезд, полицейским приходилось сдерживать возбуждённую толпу, стремившуюся хоть одним глазком посмотреть на «самого Капоне». Местное начальство грозилось застрелить его, если он вздумает сойти с поезда в их городе. Предприимчивые репортёры забирались в вагон, намереваясь взять эксклюзивное интервью, но телохранители не подпускали их к Алю. Единственное исключение он сделал для Лингла — репортёра «Чикаго трибюн».