Алая летопись Средиземья (перевод древних рукописей)

Но о ужас: Теоден пал, в бою сражён,

Затемнён был царский щит с белым скакуном.

Конь убит, торчит копьё с моргульским древком,

Тварь летит – на ней назгул с колдовским мечом.

И повержен Теоден, витязи убиты,

Многих унесли их кони, страх и смерть разлиты.

Хоббит на земле лежит, встать не может он,

Тварь зубастая шипит с чёрным седоком.

Ужас Мери охватил, жуткий страх липучий,

Слабость хоббит ощутил, смертный хлад колючий.

То на поле Пеленнорском, сея смерть кругом,

Главный призрак – кольценосец, месть горит огнём.

Подойти к нему нельзя, ужас насылает.

Навьей, магией из тьмы, души выпивает.

Но один стоит не дрогнув воин из Рохана,

Ничего он не боится, молодой, упрямый.

Конь умчался, обезумев, он же стал у мрака.

Сердце смелое в груди, капель нет в нём страха.

Зашипела страшно тварь, распахнула крылья,

Жало вместо языка, яд струится в жилах.

Меч блеснул (какая скорость!). Воин молодой

Тварь сразил, и откатилось жало с головой.

Спрыгнул назгул, меч горит, Мери удивился,

Неподвластен чарам нави воин ристанийский.

Усмехнулся кольценосец: «Здесь моя добыча.

Ты умрёшь! Тебе конец, – смертный воин быстрый».

«Я не воин, чёрный недруг, – в тусклой мгле раздался глас. —

И не эльф, не гном подгорный, и не муж – лишь дева я».

Вышла в смертный бой с Ангмаром, дева – вольного Рохана.

Эовин – род Теодена, повелителя степей.

Благородная царевна, кровь великих королей.

Шлем с себя она срывает, покатился по земле.

Гордо голову вздирает, кудри золота на ней.

И впервые содрогнулся кольценосец, Чёрный Маг,

Будто в чем-то усомнился, и в сомненье замер, встал.

Мери был ошеломлён, встать не мог, но полз.

Страшно. Мокро всё лицо от солёных слёз.

«Нет, не может, не умрёт… Знают пусть друзья,

Что в бою погибли вместе Эовин и я».

Но его не видел назгул – древний маг Ангмара,

Мысли заняла его дева из Рохана.

Назгул:

«Предо мной стоять не смей. Я Ангмара маг.

Душу выпью я твою, уведу во мрак».

Лязг мечей – удар был страшен, опытен назгул.

Древний царь, колдун и воин, тот, кто принял тьму.

Рассечён щит Эовин, разлетелись части,

И рука повреждена, вся в назгула власти.

Но тут Мери невысоклик с криком «За Ристанию!»

В ногу меч вонзил назгулу, воин Хоббитании.

На ногу присел назгул, был клинок эльфийский,

Светлый магии закал. Белой силы чистой.

Эовин из сил последних меч свой подняла

И вонзила в пустоту, где зияла мгла.

И корона, пав на землю, прозвенев, скатилась.

Меч истлел, тряпьё осталось, тело испарилось.

Был великий в жизни воин – маг, учёный и король,

Но погряз в пороках чёрных, страшную сыграл он роль.

Боли крик – страданья полон, нёсся страшной силы

И стихал, навь исчезала, места нет ей в мире.

И растаял меч у Мери, только рукоять

Рядом с хоббитом осталась на земле лежать.

И порадовался б мастер древнего Арнора,

Коль узнал, как меч его спас судьбу Гондора.

И возликовали б души эльфов и людей —

Чар-рун клавших на оружье у святых камней.

Никакой другой клинок чёрному царю

Вред не смог бы причинить магу-королю.

Хоть всего на миг отвлёк он короля Ангмара,

Но всё волей завершилось девы из Рохана.

Разорвала навьи чары чистая душа,

Нанесла удар последний нежная рука.

Меч её был тоже крепок, сослужил он службу.

Раскололся на две части, честь тому оружью.

Но не меч вершит исход, правда побеждает,

Смелость и огонь души зло ниспровергают.

Грянул гром! Из туч кромешных солнце проявилось.

Осветилось поле боя, небо прояснилось.

Всю себя вложила дева в тот удар последний,

Опустилась на траву, впала в сон смертельный.