Алая летопись Средиземья (перевод древних рукописей)

Но снова вмешалась судьба – несчастье в город пришло,

Страшные те года – лихо с Мордора текло.

СDXCI

И битва кончилась, прошла, но радость от победы

Была совсем омрачена болезнью зла смертельной.

А люди гибли, цепенев, нет счастья и тепла.

И силы уходили их, а жизнь с души текла.

Болезнь назгулов прозвалась и главного врага.

От страха, ужаса войны в сердца людские шла.

От черноты, от мрака тьмы, его – изнанки мира.

Кто волей ослабел чуть-чуть, тех смерть брала, косила.

СDXCII

Княженица душистая росла у Белых гор,

И злой болезни вражьей был всё же дан отпор.

Арагорн и следопыты, эльфы из Раздола

С утра до ночи поздней лечили люд Гондора.

Стал выздоравливать народ и отходить от сна,

Из душ утёк колючий хлад и серость пелена.

И Фарамир был исцелён и чувствовал хоть слабость,

Но стало жить ему не лень, всходила в сердце радость.

А хоббиты живучи – и Мери отошёл,

Наутро он поднялся и уж гулять пошёл.

Прошла молва в народе – правдивая молва,

Что исцеление пришло от воли короля.

И слух прошёл: «Сбылось! Сбылось! Преданье старины.

Пришёл наш князь и спас народ от злой ужасной тьмы!

Народ поверил в короля Эльдара-Элессара

И в то, что злая мгла ушла и навсегда отстала.

Ведь все преданья старины не излагались зря,

И не по крови – по делам узнали короля.

В легендах, былях старины, весть древняя гласила:

«Целитель князь и род сей весь потомков Элендила!»

Сага о Фарамире и Эовин

СDXCIII

Прекрасная дева Рохана вдаль уплывала, во тьму,

Эовин всё дальше и дальше тянуло в серую мглу.

И Гэндальф помочь ей не смог, лишь силы свои потерял,

И бледный лежал всю ночь, и только под утро встал.

Княженица не помогла, был сокрушён Арагорн,

И дева, что так молода, земли покидала дом.

СDXCIV

Гэндальф:

«Рука её повреждена, но главное не это,

На сердце хладная зима, с души уходит лето.

Та длань её, что меч несла, во хладе смертоносном,

И дух её боролся с тьмой, с сомненьем вредоносным.

Она держалась, как могла, и тяжкий груз несла,

Была красива, молода, но жизнь как мимо шла.

И думы тяжкие её, зачем и почему,

При дяде ей всю жизнь сидеть, а думы шли во тьму.

При свете дня боролся дух и тем стремился к свету,

Но ночью в снах душа – как пух, защиты больше нету.

Кто знает, что во снах своих, в отчаянье имела,

В тени, терзаниях ночных, во мрачных думах дева.

Но всё ж, борясь сама с собой, она была в строю,

Сразила зло своей рукой, себя отдав в бою…»

* * *