Алая птица

Рунар действительно едва сдерживал гнев, когда лекари с печальными лицами сообщили ему, что не в их власти помочь княжне, ступившей под своды небесных врат. Последовавшая за этим краткая беседа с магом вселила в них невиданные уверенность и оптимизм, так что к следующему закату Айрин начала самостоятельно дышать.

Один из лекарей от усталости упал ему в ноги:

— Господин Придворный маг, заклинаю вас перед лицом Всевышнего: оградите княжну от магии и подвижности. Всех наших знаний едва хватило на ее исцеление. Настоящее чудо, что она выжила!

— Чудес не бывает, — откликнулся Рунар. — Уходите.

Поддерживая друг друга, лекари покинули его.

— Ты заметила?

За столом у горящей свечи сидела Жули. Услышав вопрос, служанка вытащила из передника ту самую куколку.

— Я не знаю, что видела, господин. По вашему приказу я изучила известные руны. Те были иными. — Жули опустила взгляд. — Что это было за чудовище?

— Иллюзия, — помолчав, ответил маг и нагнулся над постелью, ласково убрав с безмятежного лица Айрин непослушные волосы. — Забытая легенда.

Жули сжала тряпичную куколку в пальцах.

— Я не смогла. Это неправильно.

К ее удивлению, Рунар не стал сердиться. Напротив, он произнес устало:

— Спасибо, Жули. Я не имел права просить тебя сделать отворот. Хватит того, что ты справилась с Мекаль.

Служанка встала с табуретки и поклонилась.

— Вы поступили правильно. Госпожа должна оставаться хозяйкой своему сердцу. Иначе в чем отличие этого, — она посмотрела на куколку, — от рабского ошейника? Сосуд неактивен, я его уничтожу.

— Постой! Может сохранить? — он не договорил, но Жули прекрасно поняла его намерение.

— Нет, господин. Эта аймаррская магия не должна существовать. Вы обещали!

Он мог приказать ей, и она бы не посмела ослушаться. Терять столь сильное преимущество накануне последней битвы казалось апогеем глупости. Но когда-то он сам говорил ей: некоторое оружие слишком опасно, чтобы отвечать им ударом на удар. Кем ты будешь править, если в конце не останется никого?

— Прости, я забылся, — Рунар отвернулся от нее к мертвенно-бледной Айрин.

Скрип кожаных туфель и щелчок дверного замка оповестили его о том, что он остался с демонами один на один.

Всю оставшуюся ночь он готовил зелья, за существование которых магистр Эберхард посадил бы его на цепь в самом глубоком подвале Академии, чтобы хлестать их литрами и в экстазе полировать полы парчовыми мантиями.

Рунар пил зелья порцию за порцией, пока от переизбытка магии его не начало лихорадить. Оставшееся варево он перелил в пустую фляжку и положил ее у изголовья кровати, а сам лег поверх одеяла рядом с неподвижной Айрин и позволил вечно голодным духам вдоволь пировать.

Несмотря на боль от призрачных когтей Рунар провалился в беспокойный сон, в котором с небес на Реймекар падал огонь, а земля трескалась как яичная скорлупа.

* * *

Так прошло два дня.

Утром третьего Эдгар вместо пожелания доброго утра получил весть, что в Аулуксе его прозвали принцем-палачом, ублажающим северную ведьму.

— Простите, Ваше Высочество, — прокашлялся Соловей, когда слуга ушел. — Если точнее, народ выражается «северная ведьма-шлюха».

Эдгар прищурил опухшие глаза.

— Рунару не говори. Осталось вино?

— Он уже знает, — бард протянул ему флягу. — Специально для вас.

Сделав глоток, принц едва подавил приступ рвоты.

— Что за дрянь?

— В смысле, дрянь? — обиделся Соловей. — Отличный рассол! Вот увидите, через час будете как огурчик.

Пока бард болтал про виды рассолов и степень их полезности, Эдгар залпом осушил флягу и приложил ее прохладной железной пластиной ко лбу. Поворошив свитки на столе, он задумчиво пробормотал:

— Почему шлюха-то? У Айрин, кажется, серьезные убеждения.

— Народ болтает чепуху, — с готовностью откликнулся Соловей и не удержался: — в трактирах вовсю обсуждают, как вы проводите дьявольские ритуалы в вашей постели голыми втроем с ней и Придворным магом. Якобы так вы вызвали то чудовище. — Увидев, как скривился принц, он с немедленно заверил: — Слово барда, я не стану марать этими возмутительными пресудами мое великое произведение!

Эдгар постоял немного, покачиваясь с пятки на носок, потом забрался в кресло.

— Скажи, Соловей, у тебя есть семья?

От былого веселья барда не осталось и следа.

— Была, мой принц.

— Как бы ты поступил, если бы дорогой тебе человек замыслил недоброе против твоей семьи?

Разговор Соловью не понравился. В такие моменты он остро ощущал, что узнал слишком много для того, чтобы оставаться живым.

— На этот вопрос вернее всего ответят баллады, мой принц. Например, сказание о Белом рыцаре.

Эдгар поднял тяжелую голову.

— Он же всех убил.

— Зато действовал наверняка, — нарочито небрежно пожал плечами Соловей. — С вашего позволения, я отправлюсь на кухню. Повариха обещала мне мясной пирог в обмен на песню о прекрасном…

— Стой, — приказал Эдгар. — Пока мы в Аулуксе, я хочу, чтобы ты последил за Рунаром и Айрин. Мне не нужен каждый их шаг, просто общая картина.

Соловей мысленно застонал. Ему вовсе не хотелось на тот свет.