Алая птица

— Госпожа, — задыхаясь, зарычала она, — смерти ищете после всего, что мы для вас сделали?

Айрин бесцеремонно оттолкнула ее подальше от легиона теней, отделившихся от ее собственной тени.

Над Аулуксом сгущались сизые тучи. В их набухших брюхах зарождался утробный рокот, сдобренный ветвистыми молниями. Внизу боевые кличи сменились на изумленные и испуганные вопли, когда небо перекроил сложный геометрический узор из рун. Из его центра в клубах до черноты багрового дыма показалась голова чудовищного ящера. Как через дверь в иной мир, этот ящер выскользнул в реальность и расправил непомерные крылья. Из его пасти вырвался клуб пламени, очень скоро обратившийся огненным вихрем, что обрушился на беззащитных людей, навеки вплавляя их в камень улиц и защитных стен.

Чудовище описало круг и взвилось в небо, сливаясь с породившим его колдовством.

— На колени перед своим принцем! — прокричала Айрин.

Один за другим вражеские солдаты бросали оружие и в страхе опускались на землю.

Учиненные пожары разрастались с невероятной силой, но никто не смел пошевелиться, чтобы потушить их.

Оборвав заклинание, Айрин отшатнулась к стене подальше от перил, чтобы ее не заметили снизу. Вопреки ожиданиям, она чувствовала себя полной сил: магия кипела в ней, будто она была всем известным миром — могучим океаном, хрустким от холода восточным ветром, закованным в земные недра жидким пламенем.

Она не знала, сколько прошло времени, пока на галерею, сбив с ног Жули, не выскочил встрепанный Рунар. От него тянуло гарью и железом.

— Я не знаю, что сделаю с тобой, — его голос дрожал от бешенства. — Представляешь, чего нам стоило вернуть тебя с того света? Ты должна лежать, не вставая, а не играться с тем, что чуть тебя не убило!

Резкие слова задели что-то внутри нее — тончайшую шелковую струну.

— Это моя магия, и я сама буду решать, как обращаться с ней! Ты ничего не знаешь о колдовстве… — Айрин задохнулась: ее грудь разорвало болью.

Она согнулась пополам от неудержимого приступа кашля. Казалось, она вот-вот захлебнется. Рунар кинулся к ней и подхватил прежде, чем она упала на пол.

Той чудесной силы больше не было — она исчезла в мгновение ока, оставив Айрин в агонии. Сквозь пелену она видела силуэт Рунара — единственное светлое пятно в сгущающейся тьме.

* * *

После потери половины личного гарнизона Эдгар мог лишь тайно оплакивать павших товарищей, которых знал большую часть жизни. Король приставил к принцу учителей по военному искусству, когда тому стукнуло десять. Так его дни оказались наполнены тренировочными боями в компании таких же, как он — детей, считавших войну игрой.

Они клялись идти за своим принцем, и он привел их на смерть. Не на великую битву, достойную баллад, а на бойню с мятежниками.

В Барамате кампания завершилась без потерь, если не считать отравленного слуги. И если не брать в рассчет информацию о возможном предательстве, вонзившем в спину Эдгара дюжину ножей.

Затем были пограничные земли, которые забрали свою кровавую дань. Величественные горы стали надгробием для восьми могил.

Аулукс оказался более жадным: он потребовал двадцать одну душу. И еще четыреста осужденных.

Меч оттягивал руку Эдгара, когда он, еше не смывший пот и кровь, рубил головы баронам и членам приората, пока безупречное лезвие из адасской стали не покрылось зазубринами и пятнами. Горечи добавляло то, что мнимая лояльность Аулукса не продлилась бы долго, потому что город был по-прежнему защищен от королевства естественными стенами — горами до самых безучастных небес.

Что он скажет отцу?

Что он скажет семьям погибших?

Вернувшись в поместье, Эдгар сказался уставшим и велел передать прочие заботы Придворному магу, исчезнувшему сразу после того крылатого монстра.

— Он занят княжной, Ваше Высочество, — с поклоном возразил слуга.

Это настолько взбесило Эдгара, что он заперся в своем кабинете и выпил два кувшина крепкого вина. Через открытые окна слышался стук кузнечных молотов, отдиравших от мостовых трупы в расплавленных доспехах.

К началу третьего кувшина, принц запечатал личной подписью и печатью письмо, над которым корпел все это время. Перебрав множество формулировок, он нетвердой рукой вывел единственную фразу: ты мне нужен.

Черновики догорали в камине. Эдгар лениво шевелил почерневшие листы кочергой, когда к нему постучался бард с лютней в одной руке и сзапечатанной пузатой бутылкой в другой.

Соловей оказался на редкость приятным собеседником. Он не только умело жонглировал словами, но и был весьма осведомлен обо всем, что творилось в поместье и в городе.

Общественные настроения Эдгар выслушал вполуха, а дела Рунара и Айрин пробудили в нем нездоровый интерес.

По словам барда, маг был зол, как аймаррский черт, что увеличивало шансы изменников в радиусе всего Аулукса прогуляться до виселицы. Расправившись с первостепенными делами глубокой ночью, Рунар, словно домушник, прокрался в покои Айрин и оставался там по сей час.

* * *