Алая тигрица

Она направила нож на свой большой палец и полоснула по нему. Потекла кровь, она провела кончиком пальца по лезвию, оставляя красный след, который тут же застыл на металле. Ее сила родства зашевелилась, и багрянец, казалось, засиял ярче, когда ее сила усилилась.

Ана резко подняла взгляд, когда раздалось рычание. Ледоволк наблюдал за ней глазами, которые излучали неукротимый дикий свет.

Внезапно он прыгнул.

Ана метнула кинжал и сделала бросок силой родства, сомкнув хватку своей силы над кровью на лезвии. Сосредоточившись на жутких голубых глазах ледоволка, она сделала толчок.

Ее кинжал метнулся вперед. В цель.

Ледоволк изогнулся в воздухе и издал страшный вой. Когда он снова перевел взгляд на Ану, из одного его глаза торчала рукоять кинжала. Свет погас. Из глазницы капала кровь.

Другой его глаз, однако, все еще горел синим.

Ана выругалась, когда рычание ледяного духа пронеслось сквозь деревья вокруг. Кровь – ей нужна была кровь…

Ее валькриф заржал, и мир Аны резко дрогнул, когда ее скакун сбросил ее.

Она рухнула в снег и некоторое время лежала там, оглушенная и запыхавшаяся. Она услышала звук приближающегося ледоволка, слышала, как его рычание становилось все ближе. Лес вокруг стал ослепительно белым. Снег и лед хлестали ее со всех сторон. Мороз охватил ее одежду, плечи, шею.

Ана подняла руку. Ее зрение затуманилось, сила родства то появлялась, то исчезала из фокуса, когда она схватилась за кровь, которая замерзшими спиралями прилипла к ее большому пальцу и запястью. Этого было бы недостаточно для борьбы. И у нее кончилось время.

Ледоволк набросился.

Ана закричала.

И ночь вспыхнула огнем.

Пламя, ярко-красное и обжигающее, пронеслось по снегу, триумфально описывая дугу на фоне теней замерзших кругом сосен. Ана закрыла глаза от пронизывающего яркого света, прижавшись лицом к земле, когда мощные волны тепла накрыли ее. Горы содрогнулись от удара.

Сквозь рев пламени она услышала жуткий вопль, наполовину животный, наполовину призрачный, за которым последовало шипение воды, брошенной в огонь.

Ана повернулась, чтобы взглянуть.

На фоне ночного неба языки пламени извивались змеей вокруг того, что осталось от ледоволка. Пар вокруг него был таким густым, что Ана могла видеть только тень зверя, его вой переходил в призрачные стоны и, наконец, прекратился.

В тишине единственным звуком было шипение водяного пара, поднимающегося от слегка дымящейся земли, где только что стоял ледоволк.

Огонь потух, уменьшаясь и очерчивая темный силуэт позади.

– Тебя было нелегко найти, – сказал Юрий, дуя на свои дымящиеся пальцы. – Привет, Ана.

13

Линн приснился знакомый сон.

Сначала она летела. Паря над бесконечным океаном кемейранских елей и горных вершин, зазубренных на горизонте, ветер дул ей в лицо, а крылья ее чи развевались, словно паруса. Золотое солнце, пробивающееся сквозь туман над мерцающим морем, открытое небо и бесконечная земля, простирающаяся вокруг нее в бесконечных возможностях. Ее брат, Энн, нырнул впереди нее, как чернохвостый воробей, его смех разносил ветер.

Сон всегда заканчивался одинаково.

Она проснулась со вздохом и села прямо, ее чувства были остры, как лезвия, руки сжимали кинжалы на бедрах. На мгновение осталась только темнота, затяжной привкус соленой воды и страх, быстро исчезающий по мере того, как сон сменялся бодрствованием. И на несколько ужасающих секунд она снова оказалась в повозке торговцев, накачанная божевосхом.

Подул мягкий ветерок, принеся с собой резкий запах снега и сосен – и присутствие, которое было одновременно знакомым и незнакомым.

Линн повернулась и встретилась взглядом с парой глаз, посеребренных снегом.

– Плохой сон? – из тени ближайшей сосны егерь Кис выступил с грацией кемейранского снежного барса.

Линн напряглась.

– И да, и нет, – пробормотала она. Как бы вы назвали сон, который к тому же был и вашей реальностью? Она закрыла глаза, пытаясь избавиться от видений Энн, сгибающегося и падающего к иностранному кораблю с парусами с цветочными эмблемами и золотоволосыми моряками. Только позже, когда она поднялась на борт похожего корабля в поисках Энн, то поняла, что это были за корабли.

Она чувствовала пристальный взгляд, все еще устремленный на нее. Эти пронзительные глаза заставляли ее чувствовать, что он видит ее мысли. Ее душу.

– Что снилось?

– Мой брат, – слова вылетели у нее прежде, чем она успела их остановить. В любом случае он не мог использовать эту информацию, чтобы причинить ей боль. Это была единственная хорошая черта в мертвых. – Он и есть причина, по которой я здесь. – Она сделала паузу. – Был.

Вскоре после прибытия в Кирилию она узнала из украденного ею журнала брокера, который принес ей двадцать жестоких ударов плетью, что ее брат погиб в результате несчастного случая на фабрике в отдаленном кирилийском городке.

Кис опустил глаза.

– Мне очень жаль.

Линн встала. Чи упала к ее ногам, открывая ее холоду предрассветного утра в великой северной империи. В голове прояснилось, голод и жажда были терпимы, и, какие бы бальзамы ни давал ей Кис, боль от раны отступила.

Кис наблюдал, как она проверяет свои раны.